Женщина, не склонная к авантюрам

В магазине они разошлись в разные стороны. Ирина первым делом посмотрела на бирки с ценой. Но это немыслимо! Опять тысяч на пять-семь дороже, чем она надеялась.

Пошла вдоль шубок. Мутоновую дочь не хочет. А на норку, даже если занять, ей не вписаться.

Дошла до конца ряда и в другом конце зала увидела Алену перед зеркалом. Подошла, встала рядом. Дочь слегка улыбнулась ей и стала вглядываться в свое отражение.

— Правда, хорошо?

Короткая дубленка светло-кофейного цвета. Пушистый воротник подчеркивает нежную кожу.

— Лена, в ней ведь холодно будет. И цвет такой маркий.

Дочь умоляюще сложила руки перед собой.

— Ничего не холодно. Попробуй, какая плотная. Я ее буду носить с брюками. И Славка сказал, чтобы я одевала только светлые вещи. Ему, — сказала она с нажимом, — точно понравится.

— Ну, смотри, — пришлось сдаться Ирине. — Только имей в виду — на новую мы теперь не скоро накопим.

— Обещаю: буду носить до дыр!

— Угу, — недоверчиво хмыкнула Ирина.

Молоденькая продавщица все аккуратно упаковала, искренне произнесла дежурную фразу:

— Носите с удовольствием.

— Спасибо.

Они вышли в темнеющий город. Дочь предложила:

— Давай пойдем пешком.

Тихо падал снег, покрывая вчерашнюю слякотную грязь.

— Мама, как у тебя с дядей Толей? — неожиданно спросила Алена.

— Мы давно не виделись, — помолчав, ответила Ирина.

— Но увидитесь?

— Не знаю, детка. Я пока ничего не решила.

— А он?

— Про его мысли я и вовсе не догадываюсь. А почему ты спрашиваешь?

— Мне так всех жалко — папу, и Лешку, и тебя. Ты так изменилась за это время. Как будто… как будто из тебя сердце вынули…

Ирина почувствовала, что у нее защипало в носу. Шмыгнув носом, спросила:

— А вы бы меня простили, если бы я к нему вернулась?

— Я — да, — сразу, как о давно решенном, ответила дочь. — Понимаешь, у меня уже своя жизнь. А Леша, наверное, нет. Я вообще как-то боюсь за него в последнее время.

— Я тоже, — сказала Ирина. — Вот тебе и ответ на все вопросы.

Они дошли почти до подъезда, когда Алена, продолжая начатый разговор, подвела итог, поразив Ирину неожиданной взрослостью:

— Это не ответ, мама. Скоро он вырастет и у него тоже будет своя жизнь. Не можешь же ты оставаться одна. Совсем без любви…

В лифте она чуть прижала дочь к себе.

— Ты моя хорошая. Взрослая стала. Папа мечтал тебе какой-то грандиозный торт к дню рождения купить. Ты сколько ребят хочешь пригласить?

Алена отрицательно мотнула головой:

— Ты не обидишься? Славка нам в кафе столик заказал. Мы будем вдвоем.

У Ирины немного сжало сердце.

— Ну, смотри. Как тебе хочется…

Было только около восьми вечера, но сын уже лежал одетый на кровати, отвернувшись к стене. Ирина прикрыла его босые ноги краешком одеяла. Леша не пошевелился. Она вздохнула и пошла к себе.

День рождения дочери прошел для Ирины тоскливо. Болела голова, ныла на метель сломанная в детстве рука. Шеф уехал, в приемную никто не заглядывал. Позвонила Алена, предупредила, чтобы она не волновалась: после кафе они пойдут на дискотеку.

Ирина в полудреме прождала всю ночь, но дверной замок щелкнул только под утро. Дочь на цыпочках подошла к кровати.

— Ты не спишь?

— Нет, конечно.

— Прости. Но нам и правда было классно. Я спать.

— В школу будить?

— Да какое там! Потом навру что-нибудь…

— Хорошо. Отдыхай.

На девятый день после смерти мужа Ирина никого не звала. Не было сил, и не хотела лишний раз мучить детей. На сороковой решила пригласить Аллу. Попыталась приготовить блюда, положенные в таких случаях. Все валилось из рук. Горько подумала, обращаясь к мужу: «Прости меня и за это».

Пожарила картошку с грибами, наделала салатов, открыла банки с маринованными огурцами, перцем, лечо. Купила бутылку горилки «Немирофф». Только потом вспомнила, что подсказало ей именно этот выбор: Толя пил такую. Господи, прости! Ну не идти же за другой. Безвольно опустив руки, она подумала: «Сегодня я напьюсь…»

Ровно в двенадцать раздался звонок. Помогая Алле раздеться, Ирина ужасалась про себя: «Как она постарела! Наверное, и я выгляжу так же». Волнистые волосы, в прошлый раз нарядно отливавшие медью, сейчас оказались почти совсем седыми.

— Проходи на кухню. Ты не против, если там посидим?

— Не против. Ну, ты, как на свадьбу, наготовила.

— Алка, будем пить, пока под стол не свалимся.

— Если бы полегчало…

Ирина попыталась налить, но из хитрой пробки ничего не лилось.

— Дай мне! — Алла разлила горилку по стопкам. — Не чокаясь. Пусть тебе там будет легко, Игорек!

У обеих выступили слезы.

— Давай, ешь, пока горячее.

Закусили. Ирина, поняв как, налила уже сама.

— Прости меня, Игорь, если можешь. А не можешь, тоже прости!

Выпили, помолчали тягостно.