Женщина опасного возраста

Всё не так уж и плохо – нужно лишь шагать по улице и делать вид, что я не слышу этот неразборчивый шёпот. Мишка и симпатичная и повеселевшая человеческая версия меня бодро двигались рядом, оживлённо болтая, хотя он не переставал непрерывно оборачиваться даже после того, как убедился, что ни одна обезумевшая или оголодавшая тварь не спешит выскочить из-за угла или спикировать с крыши.

А моя копия быстро училась. Как девочка, которая вдруг сообразила, что выклянчивать подарок – не самая лучшая затея, и гораздо перспективнее сделать так, чтобы сами захотели и принесли, да ещё и уговаривали принять. Она словно забыла, что только что увивалась вокруг Мишки и теперь активно притворялась закадычной подружкой, изо всех сил жаждущей выручить меня. Обеспокоенно спрашивала, как я себя чувствую, и без умолку пересказывала разнообразные слухи о призраках, выскользнувших отсюда.

Странно, но я запомнила эту Москву иной – пустой и по-настоящему безмолвной, так что этот шёпот сводил меня с ума. Каждое подвальное окно манило заглянуть, зайти в подъезд и спуститься вниз, но я ловко притворялась, что ничего не происходит.

А кое-что мой двойник всё же пропустил, пристально наблюдая за жизнью по ту сторону. Она проговорилась, что лишь однажды видела, как я была здесь – сидела в магазине напротив с кучкой перепуганных людей. Этот портал мы проверили первым, но – сюрприз – там не было ни единой завалящей души на обмен, так что проход был наглухо закрыт.

Больницу она и не упоминала, а ведь как раз там у меня получилось вернуться во второй раз, и помогла в этом женщина, о которой я старалась не думать. А что, если она снова там? Загадочная древняя сущность, наконец встретившаяся со своими брошенными детьми – мурашки по коже. Кто знает – может, она проводник, способный вытолкнуть обратно незадачливых пассажиров? И если вежливо попросить… Стоило рискнуть.

Я ожидала чего угодно, но только не того, что запросто наткнусь на неё в холле больницы. Лена расхохоталась, непринуждённо обняв меня за плечи, и спросила, указывая на дружно побледневших спутников:

– Привет! Ты снова здесь? Но почему? И зачем якшаешься с кем попало? – Лена скептически оглядела их, укоризненно покачав пальцем. – Тебе не стоит водиться с ними.

– Это мои друзья. То есть он – друг. Она – нет. Я вообще не знаю, кто она.

– Юля, – Лена весело встряхнула меня и снова обняла, – пожалуйста, научись получше выбирать себе друзей.

– Очень постараюсь. А ты почему тут? Слышала краем уха, что вы помирились с Царёвым.

– А, да. Всё в порядке. Я слегка срезаю углы, когда перемещаюсь по городу. Наверху слишком много любопытных глаз, так что я люблю проскочить, чтобы сразу вынырнуть в нужном месте, – Лена протянула раскрытую ладонь и подняла уголки губ. – Тебя подбросить?

– Да, конечно, спасибо. А что будет с ними? – и показала на Мишу. – Я бы хотела вернуть и его.

Лена изумлённо подняла брови.

– А ты всё-таки рисковая. Он может и сам себе помочь, а вон та крошка со смазливым личиком, как две капли воды похожая на тебя, ей совершенно нечего делать наверху.

Юля-двойник опустила глаза и прижалась к краю грандиозного мозаичного панно, украшающего холл.

– Почему? – я буравила её взглядом.

– Потому что отражение должно оставаться там, где ему самое место. В тени.

– Она не человек?

– Смеёшься? У каждого человека есть такая тень. Не у всех настолько нахальная, чтобы таскаться за тобой по пятам по всему городу, ну так и ты не совсем обычная девочка. Не обращай внимания, она безобидна.

Юля двойник вжала голову в плечи и начала погружаться в толщу стены, как в воду.

– А Миша? Я бы хотела иногда возвращаться сюда, чтобы… Побыть с ним.

– Ему наверху опасно, я правильно уловила суть проблемы? И ты хочешь заходить сюда, когда тебе вздумается?

Я кивнула.

– Забавно. Скажи, а ты слышишь зов Праматери?

– Да.

– Тогда я могу помочь тебе, но тебе всё равно не понравится результат.

Она была права – мне не понравилось. По правде говоря, я чуть не выжила из ума, когда всплыли подробности.

Лена презрительно оглядела Мишку с ног до головы и процедила сквозь зубы:

– Ну что, красавчик, следуй за нами, – и развернулась, чтобы подойти к скромной и узковатой дверце под массивной мраморной балюстрадой главной лестницы, – ты у нас главное блюдо в меню.

Мишка занервничал, ещё когда увидел, как испуганное лицо моего потрёпанного двойника растворилось недалеко от собранного из мозаики огромного колоска пшеницы, красующегося на неприлично большом панно – явное наследие советских времён, и я рискнула предположить, что он волнуется не за девушку, а за собственную шкуру. Похоже, её вот-вот подпалят, а я ощущала непонятный холод в груди, как будто уже знала, что будет дальше.

Мы уже спускались по мрачноватой винтовой лестнице, начинающейся сразу за дверцей и затянутой паутиной настолько, что её ошмётки пружинили под ногами, когда Мишка окликнул нас:

– А что с ней? Она исчезла насовсем? – меня резануло искреннее беспокойство, проступившее в его голосе. Похоже, всё-таки не за свою шкуру переживает.