Женщина-призрак

Занавеска на окне дома Эдны Сноу подергивалась, как веко глаза, подверженного тику. Вскоре она вышла и подошла к моей машине. Она была облачена, словно в скафандр, в шелковый халат довольно неприятного цвета, а лицо ее было покрыто толстым слоем пудры. Казалось, что она ждет какого-то важного посетителя. Но не меня.

Сдерживая ярость, она заговорила:

– У вас нет никакого права преследовать нас!

Я вышел из машины и встал перед ней, сняв Шляпу.

– Это не входит в мои намерения, миссис Сноу. Тем не менее, ваш сын является важным свидетелем.

– Он не будет разговаривать без адвоката! У меня уже есть горький опыт, у него и раньше случались неприятности. Но на этот раз он невиновен, как новорожденный!

– В чем невиновен?

Эдна стояла, загораживая вход в дом. Старшие члены соседней семьи почуяли назревающий скандал и вышли на улицу. Уставившись в нашу сторону, они словно образовали зрительный зал.

Миссис Сноу посмотрела на них взглядом, в котором я увидел и силу, и что-то похожее на страх. Потом она повернулась ко мне:

– Если вы настаиваете на разговоре, пройдемте в дом.

Она провела меня в маленькую гостиную. От чая, пролитого на ковер Элизабет Броджест, осталось пятно, похожее на давнее доказательство преступления.

Эдна Сноу осталась стоять и вынудила меня к тому же.

– Где Фред?

– Мой сын в своей комнате.

– Не может ли он выйти сюда?

– Нет, не может. Сейчас к нему придет врач. Я не хочу, чтобы вы возбудили его, как вчера.

– Но он был возбужден и до разговора со мной.

– Я знаю. Но вы сделали ему еще хуже. Фредерик болен с тех пор, как перенес нервное потрясение. И я не разрешу вам снова довести его до психиатрической больницы, даже если бы и могла вам помочь.

Мне вдруг стало стыдно, наверное, просто потому, что, хотя она была очень упрямой женщиной, но одновременно маленькой и женственной. Она стояла на моем пути, а где-то за ее спиной, в туманной дали, был пропавший мальчик.

– Вы знакомы с Алом Свитнером, миссис Сноу?

Она поджала губы и покачала головой.

– Даже не слышала о таком.

Но глаза ее за стеклами очков стали настороженными.

– Ал приходил к вам на прошлой неделе?

– Может, и приходил. Меня все это время не было дома. Что это за человек?

– Ал Свитнер. Его убили вчера ночью. Полиция Лос-Анджелеса сообщила, что он убежал из тюрьмы.

Глаза ее вспыхнули, как у ночного животного, попавшего в луч света.

– Понимаю.

– Вы дали ему деньги, миссис Сноу?

– Немного. Пять долларов. Я не знала, что он убежал из тюрьмы.

– Почему вы дали ему деньги?

– Мне стало жаль его, – ответила Эдна.

– Он был вашим приятелем?

– Нет, но ему нужен был бензин, чтобы уехать из города, и я дала ему пять долларов.

– Я слышал, что вы дали ему двадцать.

Она посмотрела на меня безо всякого выражения.

– Ну и что, если двадцать? У меня не было выбора. Я не хотела, чтобы он был поблизости, когда Фред вернется домой.

– Он был приятелем Фредерика?

– Я не могу назвать его приятелем. Ал некому не был приятелем, даже самому себе.

– Значит, вы все-таки знали его.

Она тяжело опустилась на край кресла-качалки. Я сел рядом. Лицо ее было замкнуто и напряженно. Она напоминала человека, сделавшего глубокий вдох и задержавшего дыхание.

– Я не отрицаю, что знала его. Он жил у нас, в этом доме, когда был еще мальчишкой. У него уже были неприятности, и власти хотели поместить его в воспитательный дом. То ли в местный дом, то ли в Престон. В то время мистер Сноу был еще жив, и мы решили взять Альберта к себе.

– Очень благородно с вашей стороны.

Эдна резко покачала головой.

– Я бы не сказала этого. Мы были бедны и нуждались в помощнике, чтобы вести хозяйство. Муж был уже тяжело болен, да и цены подскочили до небес. Во всяком случае, мы взяли к себе Альберта и постарались привить ему все хорошее. Но он был трудным подростком, и нам не удалось заставить его свернуть с дурного пути. Он оказал очень плохое влияние на Фредерика. Мы уже мучались, размышляя о том, что с ним делать, когда он сам решил этот вопрос. Он украл машину и сбежал с девушкой.

– Но ведь в этом принимал участие и Фредерик?

Она сделала глубокий вдох, подобно ныряльщику перед прыжком в воду.

– Вы уже слышали об этом?

– Немного.

– Тогда, возможно, вам рассказали не так, как было на самом деле. Многие во всем обвиняют Фредерика, потому что он был старшим. Но Альберт Свитнер был опытнее, несмотря на свои годы, так же, как и девушка. Ей было тогда лет пятнадцать или около того, но можете мне поверить, что она уже была опытная. Фредерик легко поддался их влиянию, он был как глина в их руках…

– Вы знали эту девушку?

– Да, я знала ее.

– Как ее звали?

– Марта Никерсон. Ее отец был строителем, если имел работу. Они жили в мотеле в дальнем конце улицы. Я знала Марту, потому что она часто помогала мне на кухне, когда к Броджестам приходили гости. В то время я вела хозяйство в их доме. Марта уже тогда была «миленькой» штучкой, с ней было трудно иметь дело. Она и была заводилой, если хотите знать мое мнение. И, конечно, только она вышла сухой из этой истории.

– Так что же все-таки случилось?