Женщина-призрак

– Боже мой! Я не могу! – воскликнул он. – Я совсем забыл ее! – Он беспомощно развел руками и опустил голову. – Я мог бы ответить вам сразу же, как только вошел сюда, а теперь не могу. С тех пор слишком многое случилось. Смерть Марселлы… И ваши бесконечные вопросы… Это как в кино… Посмотрел и тут же забыл подробности. Даже когда я сидел рядом с ней, я не очень-то обращал на нее внимание, был занят своими мыслями. – Он опять развел руками. – Она совершенно невыразительна!

– Подумайте хорошенько, не волнуйтесь, мистер Гендерсон, – пытался помочь ему Барчесс. – Может быть, вы помните ее глаза? Нет? Волосы? Какого цвета у нее волосы?

Гендерсон закрыл лицо руками.

– Это тоже исчезло из памяти. Каждый раз, когда я готов назвать один цвет, мне кажется, что он был совсем другим, а когда я думаю о другом цвете, мне кажется, что это был первый цвет. Я не знаю, должно быть, что-то между коричневым и черным. Большую часть времени она была в шляпке. Я могу вспомнить ее шляпку лучше, чем что-либо другое. Кажется, шляпка была оранжевая, да, да, оранжевая!

– Но, допустим, что она ее сменила со вчерашнего вечера, допустим, она не наденет ее в течение ближайших шести месяцев. Что тогда? Вы можете вспомнить о ней еще что-нибудь?

Гендерсон напряженно задумался.

– Была ли она толстой? Худой? Высокой? Низкой? – пытался помочь ему Барчесс.

– Не могу сказать! Я ничего не могу сказать! – задыхаясь, пролепетал Гендерсон.

– Может быть, вы хотите обмануть нас? – спросил один из детективов. – Ведь все же это было вчера, а не месяц или неделю назад.

– Я не отличался хорошей памятью на лица и в спокойной обстановке, а тут… О, я полагаю, у нее было лицо…

– Ну?

– Она ничем не отличается от других женщин, – Он замолчал, не зная, какие подобрать слова. – Это все, что я могу вам сказать…

Все кончено. Барчесс хмуро убрал записную книжку и встал. Прошелся по комнате и, наконец, взял свое пальто.

– Пошли, ребята. Уже поздно, пора уходить отсюда.

Он повернулся к Гендерсону:

– Вы считаете нас дураками? Вы целых шесть часов пробыли с женщиной и не можете сказать, как она выглядит! Вы сидели в баре плечом к плечу с ней, вы ели за одним столом, сидели напротив нее. Вы три часа сидели рядом с ней в театре, вы ехали с ней в такси, но запомнили только оранжевую шляпку! Вы надеетесь, что мы в это поверим? Вы пытаетесь всучить нам миф, фантом без имени, роста, формы, без цвета глаз и волос и хотите, чтобы мы поверили вам на слово, будто вы провели весь вечер с женщиной-призраком и не были дома, когда была убита ваша жена! Это неправдоподобно, даже десятилетний ребенок не поверит вам. Одно из двух. Или вы не были ни с кем и только придумали все это, или мельком видели где-то эту женщину и пытаетесь с ее помощью устроить себе алиби. Вы нарочно не описываете ее нам, чтобы мы не сумели ее найти.

– Пошли, приятель! – приказал один из детективов.

– Я арестован? – спросил Г-ендерсон, вставая. Барчесс не ответил на его вопрос. Ответом Гендерсону послужил приказ, который Барчесс отдал третьему детективу:

– Выключи свет, Джо. Сюда очень долго никто не придет.

Глава 4

Сто сорок девятый день перед казнью

Ш е с т ь ч а с о в в е ч е р а

Машина остановилась в тот момент, когда, начали бить часы на невидимой колокольне.

– Приехали, – сказал Барчесс.

Гендерсон не был ни свободным, ни арестованным. Он сидел на заднем сиденье между двумя детективами, которые вчера ночью допрашивали его вместе с Барчес-сом. Человек, которого они называли Голландцем, лениво вышел из машины, отошел, чуть в сторону и стал завязывать шнурки на ботинках.

Вечер был точно таким же, как и предыдущий. Тот же час, точно так алеет небо на западе; все спешат. Гендерсон сидел между двумя стражами и думал о том, как за какие-то сутки все может измениться.

Его дом находится совсем рядом от этого места, но он больше не бывает там: теперь он живет в камере предварительного заключения тюрьмы при управлении полиции.

– Надо начать подальше отсюда, – мрачно сказал он Барчессу. – С первым ударом часов я проходил как раз мимо магазина женского белья. Это я помню точно.

Барчесс высунулся из окна машины.

– Эй, Голландец, пройди к магазину женского белья, – крикнул он человеку на тротуаре, завязывающему шнурки на ботинках. Раздался второй удар часов. Мужчина на тротуаре включил секундомер.

Высокий, стройный, рыжий Голландец начал идти от магазина женского белья с секундомером в руках.

– Как его шаги? – спросил Барчесс.

– Думаю, я шел немного быстрее, – сказал Гендерсон. – Когда я злюсь, я всегда иду быстро.

– Немного быстрее, Голландец, – приказал Барчесс.

Тот прибавил шаг.

Пробил пятый удар, потом последний.

– Ну как? – спросил Барчесс.

– По-моему, все правильно, – ответил Гендерсон.

Машина медленно ползла за рыжйм Голландцем.

Прохожих почти не было. Скоро они добрались до Пятидесятой улицы. Квартал. Еще один.

– Уже видно?

– Нет. Может быть, я что-то перепутал? Я помню – свет был ярко-красный, красней, чем обычно.

Третий квартал. Четвертый.

– Верно?

– Нет.