Женщина-призрак

– Я вам ее сказал. – Он повернулся к ней. – Иди, Кэрол. Спи спокойно и ни о чем не думай. Скоро все будет в порядке.

Она при всех поцеловала его.

– Ты сообщишь мне о себе? Как только ты сумеешь, ты должен сообщить мне о себе. Хорошо?

Барчесс проводил ее до двери и крикнул кому-то:

– Скажите Тьерни, чтобы о ней никто ничего не знал! Ни имени, ни возраста, ни малейшей информации!

– Спасибо, – сердечно сказал Гендерсон, когда Барчесс вернулся обратно. – Вы – настоящий человек.

Детектив внимательно посмотрел на него. Затем сел, достал записную книжку, перелистал ее.

– Начнем? – спросил Гендерсон.

– Давайте начнем, – согласился Барчесс. – Вы уже много сказали. Все остается в силе?

– Да.

– И два театральных билета?

– И два театральных билета. И развод.

– Ну что же, поговорим об этом. Значит, у вас были плохие отношения?

– Вообще никаких чувств, ни хороших, ни плохих. Считайте, что все умерло. Я уже давно предложил ей развестись. Она знала о мисс Ричман. Я ей сказал. Я не пытался ничего скрывать. Она отказывалась дать мне развод. Я хотел жениться на мисс Ричман. Но до этого было слишком далеко. Адская жизнь. Я не мог так жить. И все это вам необходимо знать?

– Да.

– Позапрошлым вечером я – разговаривал с мисс Ричман. Она видела, что творится со мной. Она сказала: «Разреши мне попытаться, разреши мне поговорить с ней». Я сказал: «Нет». «Тогда попробуй еще раз сам, – сказала она. – Поговори без злобы, постарайся убедить ее». Мне очень не хотелось делать этого, но я решил попытаться. Я позвонил с работы и заказал два места в нашем старом ресторане. Купил два билета в театр. В последнюю минуту я даже отклонил приглашение моего лучшего друга, который устраивал прием. Джек Ломбар на несколько лет уезжал в Южную Америку и устраивал прощальный прием. Но я решил выполнить свое намерение, и это погубило меня.

Когда я пришел сюда, я понял, что она не склонна к примирению. Ей нравилось существующее положение, и она хотела, чтобы так продолжалось и дальше. Признаю: я разозлился. Взорвался. Она тянула до последней минуты. Я побрился и переоделся, а потом она засмеялась и сказала: «А почему ты не пригласил ее вместо меня? Жаль потратить на нее десять долларов?» Тогда я позвонил мисс Ричман, но ее не было, А Марселла все издевалась надо мной.

– Вы понимаете, как чувствует себя человек, когда над ним смеются? Чувствует себя дураком. Я разозлился, схватил пальто и шляпу и закричал ей: «Тогда вместо тебя я возьму первую встречную девку! Первую встречную, неважно, кем она окажется!» Я хлопнул дверью.

Его голос упал до шепота:

– Вот и все. Лучшего я не мог бы сделать, даже если бы постарался. Я ничего не придумал. Это правда, а правда не нуждается в исправлениях.

– И все, что вы говорили о событиях минувшего вечера, остается в силе?

– Да. Кроме одного: я был не один. Я сделал то, чем грозил ей: пригласил первую встречную женщину; она приняла приглашение. Я провел с ней весь вечер и расстался за десять минут до возвращения домой.

– В какое время вы встретились с ней?

– Через несколько минут после ухода отсюда. Я зашел в какой-то бар на Пятидесятой улице и там увидел ее… – Он потер лоб. – Подождите. Я сейчас вспомню время. Мы вместе взглянули на часы, когда я показывал ей билеты… Было десять минут седьмого.

Барчесс задумчиво потер подбородок.

– А в каком баре это было?

– Точно не могу вам сказать. Там было темно и что-то красное. Это все, что я сейчас могу вспомнить.

– Вы можете Доказать, что были там в десять минут седьмого?

– Я же вам говорю это. Почему? Почему именно это так важно…

– Не стану от вас ничего скрывать, – хмуро сказал Барчесс. – Дело в том, что ваша Жена умерла ровно в Восемь минут седьмого. Маленькие наручные часики, которые она носила, ударились после ее смерти о край стола и остановились… Они показывали шесть часов восемь минут и пятнадцать секунд. Никто, имеющий две ноги или даже два крыла, не сумел бы за одну минуту сорок пять секунд добраться отсюда до Пятидесятой улицы. Докажите, что в десять минут седьмого вы были на этой улице, и ваше дело выиграно.

– Но я же сказал вам! Я посмотрел на часы.

– Неподтвержденное заявление не может служить доказательством.

– Что же тогда служит доказательством?

– Подтверждение.

– Но зачем это нужно? Почему нельзя обойтись без этого?

– Потому, что это покажет, что убийство совершили не вы, а кто-то другой. Зачем же иначе мы стали бы возиться с вами всю ночь?

– Понимаю, – пробормотал Гендерсон и ударил себя кулаком по лбу, – Понимаю. – В комнате стало тихо.

– Женщина, которая была с вами, может подтвердить, что именно в это время вы были в баре? – наконец заговорил Барчесс.

– Конечно. Она в то же самое время посмотрела на часы.

– Как ее зовут?

– Не знаю. Я не спрашивал, и она не сказала.

– Ни имени, ни фамилии? Вы провели с ней шесть часов, как же вы обращались к ней?

– «Вы», и все.

– Хорошо, опишите ее нам. – Барчесс приготовился записывать. – Мы пошлем на ее поиск своих людей.

Наступила долгая пауза.

– Ну? – нетерпеливо сказал Барчесс.

Лицо Гендерсона с каждой минутой становилось все бледнее.