Женщина с диванчиком

Я наконец очнулась и с жалостным воплем кинулась к нему на шею. Следом из укрытия выскочил Кентис и замахнулся обрезком трубы. Удар пришел охраннику по руке. Тот рявкнул от боли и стряхнул меня, как грушу. Кентис дернулся, изготовился парировать удар, вскинул руку, загораживая лицо, и ошибся. Кулак охранника погрузился ему в живот, Кентис издал хриплый утробный звук и шлепнулся на пол. Труба, звякая, откатилась к моим ногам. Охранник довольно хмыкнул и потянулся к рации. Я схватила оброненную Кентисом трубу и изо всей силы треснула охранника по лодыжке. Он не ожидая подобной подлянки, взвыл не своим голосом и согнулся от боли.

«Ну всё, конец…» — подумала я.

Руки, сжимающие трубу разом сделались мокрыми от пота. Я понимала, что надо ударить его еще раз, по голове, пока он не очухался от первого удара, но не могла заставить себя сдвинуться с места… треснуть человека по башке я просто не могла, а лупить по спине или плечам не имело смысла.

И тут здание дернулось как живое, пол накренился корабельной палубой, охранник не устоял на ногах, и отлетел к стене. Я полетела кувырком следом. В окнах блеснуло оранжевым, и следом обрушился грохот. В мозгу всплыло что-то про Везувий и последние дни Помпеи. Со звоном вылетели стекла из окон, с потолка пластами посыпалась штукатурка. Я успела подняться на четвереньки, когда раздался второй взрыв — на этот раз где-то в другой части здания. Но опять стены дрогнули, и осколки, устоявшие в раме после первого взрыва, посыпались на пол. Охранник вскочил на ноги, и, начисто позабыв о нас с Кентисом, рванулся к двери. С третьей попытки ему удалось распахнуть ее и вырваться наружу.

Кентис плохо соображая, что происходит; мыча от боли, он пополз обратно к лестнице. Я ухватила его за руку и поволокла за собой. Он безропотно подчинился. Когда мы наконец выбрались наружу, вся правая половина здания была объята огнем. К черному небу поднимался сноп золотого огня. Мы очутились во дворе — главный вход остался с другой стороны — и принялись пробираться между старыми железными коробками складов. Неожиданно одно из окон в горящей половине здания распахнулось, и оттуда с громким воплем выпрыгнул человек — одежда на нем горела, и казалось, что в черном небе летит пылающая головня. Следом сиганул еще один, на этом одежда не успела заняться. На свое счастье или несчастье они свалились в кусты. Тот, что горел, уже не пытался подняться, но его более ловкий товарищ вскочил на ноги и… Из-за угла здания выскочил человек в камуфляжной одежде. Беглец бросился навстречу охраннику, и тот буквально разрезал его автоматной очередью, выпущенной в упор.

Кентис дернул меня за руку и я шлепнулась в грязь: от охранника нас закрывала железная стена склада. Мартинариям иногда везет, случается и такое.

— Ты узнала этого типа? — шепнул Кентис.

— Нет.

— Это Тосс. Из охраны Старика. Ничего не понимаю…

Не знаю, сколько времени мы просидели за стенкой этого склада — пять, десять минут — не помню. Перекрывая рев пламени, то и дело слышались выстрелы — в основном с другой стороны здания. Пару раз стреляли и во дворе. Когда мы наконец рискнули высунуться из своего убежища, всё здание уже было охвачено огнем. Мне показалось, что внутри кто-то мечется и зовет на помощь. Но кто мог уцелеть в царящем там аду?! Красные струи столбами поднимались вверх, с горящей кровли во все стороны с шипением сыпались искры. Казалось, даже сама черная обшивка неба раскалилась и пышет жаром. Мы с Кентисом, пригнувшись, пересекли двор. Несколько бетонных плит забора были повалены, и мы благополучно выбрались наружу. И тут нас заметили. Наверное, моя рубашка в отсвете пламени слишком выделалась в темноте. Неведомый наблюдатель выпустил автоматную очередь, и в нескольких сантиметрах от моих ног взметнулись фонтанчики грязи. Я растерялась и застыла на месте. Кентис оказался сообразительнее и нырнул в придорожную канаву, полную ржавой воды, увлекая меня за собою. Новая очередь аккуратно вспахала земляную насыпь. Всё казалось нереальным — пожар, стрельба, чьи-то смерти. Я сидела скрючившись в грязной яме, одергивала казенную ночную рубаху, пытаясь закрыть колени, и меня разбирал идиотский смех.

— Тихо ты… — шепнул Кентис. — Кто-то идет.

Я попыталась выглянуть, но он схватил меня за плечи.

— Лежи, иначе нас убьют.

— Кто это был? — спросил стоящий наверху человек, и я узнала голос Нартова.

— Пашка, это же я! — с воплем я выскочила из канавы в одной ночной рубашке, по уши в грязи.

Наверное, я представляла зрелище настолько замечательное, что приятель Нартова забыл нажать на спусковой крючок.

— Пашка, ты что, меня не узнаешь! — я протянула к нему руки.

Кажется, он всё-таки узнал меня. Во всяком случае, оглядел с головы до ног и усмехнулся. Или это показалось мне в красном отблеске пожара?..

— Кто с тобой? — спросил он, не торопясь однако прийти в мои объятия.

— Никого… То есть только Кентис.

— Дура, — донеслось из канавы.

— Пашка, нас чуть не убили! — завопила я. — Какое счастье, что я тебя встретила!

— Прикончи, — тихо и отчетливо повелел Павел своему напарнику.