Женщина с диванчиком

— Смотря какой князь, — задумчиво проговорила Карна. — Этот — самый необыкновенный…

— Нам нужен другой, — напомнила Желя. — Или ты забыла?

— А если не выйдет? Я всегда сомневалась в жизнеспособности этого плана. Слишком сложно. Сложные системы быстрее выходят из строя. Я бы выбрала самое простое решение.

— Я бы выбрала Ораса, — вздохнула Желя. — Он мне нравится.

— К счастью, твое мнение ничего не значит…

На площадке раздавались хлопки, похожие на выстрелы — но это всего лишь вылетали пробки из бутылок с шампанским. Звон бокалов и смех слышались со всех сторон — отдающая запахом горелого мяса энергопатия достигла Мастерленда, и ее тяжкий дух вызвал нелепое судорожное веселье у подвыпивших и утомленных развлечениями людей. Среди посетителей нашлась пара-тройка способных к поглощению, остальные же тешили себя иллюзией, что тоже способны на многое.

Лишь Карна и Желя понимали смысл происходящего. В инвалидном приюте сгорало настоящее и будущее города…

В тот момент, когда золотое пламя над корпусами залило все небо, в городе на Вознесенском проспекте рассыпался дом. Жильцов в нем не было — здание расселили и начали капремонт, да деньги иссякли, и оно уже около года стояло пустынное, затянутое плотной зеленой сеткой. Здание осело совершенно бесшумно, в одно мгновение превратившись из пустооконной коробки в плотную груду кирпича и штукатурки, погребя под развалинами двух бомжей, ютившейся в пустой квартире на первом этаже.

Но никто не связал эту аварию с пожаром в инвалидном приюте.

14

Катерина неподвижно сидела в кресле. Ее черные волосы спутанными прядями рассыпались по плечам. Она не умывалась, и вчерашняя краска потеками испятнала лицо. Катерину лихорадило, и потому она куталась в пушистый плед, хотя в комнате было тепло, почти жарко.

Когда Орас вошел, Катерина едва приметно вздрогнула. Но продолжала сидеть, глядя в одну точку. Он прошел мимо нее, как мимо пустого места, и демонстративно направился к телефону. Она вздрогнула, когда он спросил: «Больница? Да, пожалуйста… Меня интересует состояние Олега Ораса.» Голос отвечавшего в трубке звучал слишком громко и — как показалось Катерине — радостно.

— Пришел сегодня утром в сознание? Отлично! — воскликнул Орас.

Голос его ликовал. Голос победителя.

— …да, этого человека прислал я, он будет находиться с Олежкой всё время. Да, и медсестра тоже… — Орас отхлопывал по столу некое подобие марша. — Я хочу забрать сына как можно быстрее… Сегодня нельзя? Тогда Семилетов останется… Да, он охраняет Олежку. У меня есть все основания считать, что его хотят убить. Да, я знаю, что Ольга Степановна погибла. Пусть врач войдет в курс дела, но без моего согласия ребенку не должны назначать лекарства и делать какие-то процедуры… Что?.. Да, я имею право. Ну и снимайте с себя всякую ответственность — мне плевать.

Он повесил трубку и повернулся к Катерине. Она ничего не спросила. Он прошелся по гостиной, пощелкал пальцами по хрустальным подвескам на бра — сколько же стоила вся эта дребедень, просто немыслимо — потом с наслаждением смахнул на пол фарфоровую вазочку, всегда раздражавшую его своей вычурностью. И наконец остановился перед своей супругой.

— Ты слышала — Олежку скоро привезут сюда.

Катерина едва заметно кивнула.

— Так вот, я хочу, чтобы к этому времени тебя здесь не было.

Она приподняла голову.

— То есть?.. — переспросила Катерина очень тихо, едва шевеля губами.

— Хочу, чтобы ты собрала вещички и умотала, — Орас умел быть груб. — Завтра я подам на развод. Причина, разумеется, твоя измена.

— Что за глупость? — Она пожала плечами. — Ты же знаешь, что у меня нет любовника.

— Придумаешь. На свой выбор. Или милиция начнет расследование преднамеренного убийства. И ты прекрасно знаешь, что ЭТО ТАК.

Катерина попыталась скорчить презрительную гримасу.

— У меня есть свидетели, — Орас добивал ее с наслаждением. — Когда я узнал об этом, мне захотелось сразу же передать тебя в руки следствия. Но потом, вообрази, стало тебя жаль, — этим «жаль» он резал ее без ножа.

Ему показалось даже, что в воздухе распространяется неприятный больничный запах и, ощутив сильнейший выброс энергопатии, сделал над собою усилие, чтобы не поддаться соблазну и не проглотить эту боль, смешанную с ядом. Он лишь отметил про себя, что ощущает энергопатию Катерины впервые. До этого — за много-много дней их пребывания друг возле друга — никогда.

Но она уже справилась с собой.

— Это всё, что ты хотел сказать? — равнодушно спросила Катерина.

— Тебе этого мало? — пожал плечами Орас. — Могу добавить: согласно брачному договору всё имущество остается мне, а ты получаешь лишь гроши, оставшиеся на твоем личном счете, и дом за Круговым шоссе.

— Ага, а если меня посадят на десять лет, то в этом случае я ведь не утрачу права на твои деньги, а? Я права? — она оскалилась, будто хотела укусить. — Дерьмоед, ты продаешь собственного сына…

Он размахнулся и уже готов был ударить наотмашь, но вовремя опомнился и, стиснув кулак, опустил руку. Он понимал, что Катерина вынуждает совершить его поступок, который потом он будет стыдиться.