Женщина с изъяном

Я не чувствовала его прикосновения к своему сознанию, но кто сказал, что должна была? По крайней мере, я бы на его месте поступила именно так — не доверяя словам, проверила бы самым верным способом.

Вместе этого Даниэль подвинулся ближе и прижался щекой к моему затылку.

— Он сам их нанимал. У Церкви много денег. На главаре было много его энергетики, и знаешь, что? Он стрелял в нас, потому что хотел стать мной. Последним и единственным Лагардом. Коль скоро ему это имя обещали.

Выворачиваться из-под этого прикосновения не хотелось, но я всё равно повернулась, чтобы видеть его.

— Ты сказал ему, да? Ты же, Нечистый тебя побери, так честен.

Он ненадолго опустил взгляд, а после откинулся на спинку дивана.

— Я постарался сделать это как можно мягче. Смешно, но я думал, мы можем стать… — Даниэль медленно пожал плечами. — Друзьями. Я не предполагал, что он придёт в такое отчаяние. Моя ошибка.

— Ты не предполагал, что он окажется безумен.

— А должен был.

— Дэн.

Ещё более неприятная мысль толком не успела оформиться в моей голове, но он, кажется, уже её понял.

— Я не собираюсь винить себя в том, что случилось с моей семьёй. Делай, что должен и не оглядывайся… Я должен был найти его.

«А твоему отцу не было нужды пачкаться в заговоре, если он в действительности не видел иного выхода, кроме как свергнуть или даже убить короля. Ему даже покидать свой дом не нужно было, чтобы добиться желаемого».

Говорить об этом уже не было смысла, Даниэль и сам все понимал.

Имя, которое он счёл нужным сохранить, не было насмешкой, брошенной в лицо Его Величеству, опустившемуся до личного визита в темницу. Оно стало его искуплением. Он в самом деле хотел написать историю дома Лагардов если не с начала, то с новой главы.

Мое прошлое, в котором он не собирался копаться, ничего не значило просто потому, что он и без того видел меня насквозь. Даже не зная о том, что я сделала и почему была вынуждена бежать, он верил, что я смогу если не уравновесить его, то хотя бы не дать ему провалиться в холодную глухую бездну, в которой нет ничего, кроме крови и тьмы.

Даниэль верил в это так истово, что мне снова стало трудно дышать.

У него были очень красивые глаза — я впервые видела человека с разными глазами.

Боясь отпустить этот взгляд, я встала, чтобы придвинуться к нему ближе, склониться над ним, безбоязненно опираясь на плечи.

— Тогда у меня остался к тебе только один вопрос.

— Я слушаю, — он немного запрокинул голову, потому что разрывать этот зрительный контакт ему было жаль не меньше.

Удовольствие, которое он получал от возможности смотреть на меня обоими глазами и видеть ясно, прокатывалось по телу обжигающей волной, и я улыбнулась мысли о том, чтобы могу хотя бы попробовать разделить с ним это чувство.

— Когда тебе в последний раз было по-настоящему хорошо?

Лагард замер, словно поперхнулся воздухом, а я улыбнулась ему снова перед тем, как плавно опуститься на пол.

Глава 16

Новый день оказался таким же солнечным и радостным, как предыдущий.

Дорога по-прежнему была пустынной, и кони шли резвой рысью, как будто чувствовали себя такими же счастливыми, как мы.

Пользуясь отсутствием свидетелей, Даниэль немного сдвинул повязку — так, чтобы иметь возможность полноценно смотреть, но достаточно аккуратно, чтобы при необходимости прикрыть свой правый глаз снова.

Оповещать окружающих о своем чудесном исцелении он не торопился, и я прекрасно понимала, почему — как только станет известно, что маркиз Лагард восстановился после своих увечий, неприятности начнутся снова.

Люди короля.

Готовые пресмыкаться перед его силой местные чиновники.

Рошен, наконец.

В пути следовало подумать о том, где этот человек находится сейчас и что намерен предпринять не сумел прикончитьДаниэля, когда тот был фактически у него в руках, но вместо этого я слушала пение птиц и изредка косилась на Лагарда. Последнего, единственного и неповторимого.

Он держался в седле очень красиво, словно наконец почувствовал себя в праве распрямить спину и наслаждался каждым мгновением.

После прошедшей ночи мои губы припухли и слегка саднили, но я ни о чем не жалела.

Поняв, что рвения у меня больше чем опыта, Даниэль умело и ласково подхватил под затылок, направил, придержал.

Все это он проделал уже после короткого изумленно-восторженного: «Дани!..», и эта реакция стоила всего на свете. Даже того, чтобы в самом деле за него убить.

Вопреки всем моим представлениям и ожиданиям, не было ни стыдно, ни гадко, только тягуче хорошо. От ощущения чувствительной и нежной кожи под языком, от того, как срывалось его дыхание, от собственной негаданной власти над ним.

Помогая мне, он поразительно быстро расслабился — не прикрыл глаза, но перестал походить на натянутую струну. Доверился мне настолько, что даже не подумал о том, что я могу отвлекать его для того, чтобы причинить ему вред.

Кое в чем он все же стал моим первым, и благодарность, которую он испытывал по этому поводу, осела на кончиках моих пальцев и в мыслях, заставила иначе посмотреть на мир, проснувшись.

На человека, который обнимал так, можно было положиться.