Женщина с пятью паспортами. Повесть об удивительной судьбе

Безусловно, что в начале войны, во времена военных успехов, народ никогда бы не поддержал такие намерения. Позднее мы узнали, что тем не менее и в первые годы войны одна за другой предпринимались попытки покушения на Гитлера, но ни одна из них не удалась.

Замысел участников был таков: создать своего рода теневое правительство, чтобы союзники могли иметь партнёра для переговоров с будущей Германией. Как мы сегодня знаем, советский шпион Филби имел тогда в Лондоне огромное влияние на все решения, касающиеся Германии.

Оглядываясь назад, с большой долей вероятности можно предположить, что он обрёк на провал попытки немецкого Сопротивления выторговать условия мирных переговоров во вражеском зарубежье.

С течением времени наши поездки из Берлина в Кёнигсварт становились всё более полными приключений. В один из выходных дней появилась Мисси и выглядела так, словно её протащили через мешок с углём. Их поезд попал под бомбежку, и пассажиры залезли в укрытие под вагоны. Купе Мисси находилось сразу же за локомотивом. Её белокурые волосы были все в саже, впрочем, как и лицо, а сама она – близка к слезам. Горячая ванна, шампунь и четырнадцать часов сна снова поставили её на ноги.

Перед её отъездом, мы ещё раз проехали по лесу, по поросшим мхом дорогам, при этом она рассказала Павлу и мне: «Это может произойти в любую минуту. Заговорщики больше не верят, что им удастся повести за собой страну. Союзники отвергают всё, кроме безоговорочной капитуляции, а это вынуждает многих генералов, которые до сих пор медлили, быть лояльными по отношению к Гитлеру. „Они“ сейчас в таком отчаянии, что ударят, не считаясь с последствиями, пусть даже только для того чтобы доказать, что есть ещё люди, которые не могут мириться с тем, что происходит».

Рассказ Мисси очень нас встревожил.

Генрих Виттгенштейн, ночной летчик-ас, один из наших ближайших друзей, был сбит весной 1944 года после восьмидесяти трех победных боев.

В 1943 году он получил сообщение, что Гитлер хочет вручить ему лично дубовые листья к его Рыцарскому кресту[16].

Незадолго до этого он спросил некоторых из нас, не следует ли ему использовать эту возможность и застрелить Гитлера. Мы остолбенели от ужаса, но он возразил совершенно серьезно: «Я не женат, у меня нет детей, также и не вечен. Он примет меня лично. Кто из нас сможет ещё так близко подойти к нему?».

Когда он потом целым и невредимым вернулся, не выполнив своего намерения, рассказал, что перед встречей у него отобрали пистолет. Вопреки логике он был возмущен этой унижающей мерой.

Гитлер, казалось, обладал безошибочным инстинктом на приближающуюся опасность. Эти предчувствия защищали его надежнее, чем полиция, которая никогда ничего не раскрывала. Поэтому и сейчас казалось едва ли вероятным, что удастся его убить.

Тем не менее не было другого пути свергнуть режим, прежде всего из-за клятвы верности, которой армия присягала лично Гитлеру и которая имела для неё большой вес.

Чрезвычайно большое значение, которое придавалось этой клятве верности, которую давал каждый солдат, казалось бессмысленным, если в то же время так легко сметались со стола руководством рейха заверения в верности. Для верующих христиан, для которых верность Богу была выше вынужденной клятвы верности Гитлеру, она имела, пожалуй, не такое большое значение. Тем не менее и для них она оставалась препятствием, которое сковывало силу их личной решимости, когда дело касалось конкретного действия.

Воображали ли мы это себе или действительно в то время в воздухе носилось чувство какого-то невыносимого напряжения? Мы были совершенно больны от этого, бродили бесцельно по парку, а вечерами Павел бегал взад и вперед по комнате, слишком возбуждённый и беспокойный, чтобы оставаться на месте.

«Заговорщики не знают, как делают революцию, – вслух рассуждал он. – Они слишком порядочны для этого и слишком педантичны. Они много теоретизируют. А если они попадут в затруднительное положение, то не смогут импровизировать. В своих планах они, возможно, подумали обо всём, даже о списке будущих министров, но самое важное при этом упустили из виду, а именно – как убрать с дороги Гитлера…».

В четверг, 20 июля 1944 года, как молния ударило сообщение по радио: «Совершено покушение на жизнь фюрера… целая группа бесчестных офицеров…»

Итак, покушение состоялось, но закончилось неудачей!

Кроме того, ещё сообщалось, что вечером Гитлер сам будет выступать с обращением к народу. Этим была погашена последняя искра надежды на то, что, может быть, смерть Гитлера утаили.

На какое-то время мир затих вокруг нас. Мы говорили друг с другом тихо и словно бездыханно, как будто в соседней комнате лежал покойник.

Погода оставалась великолепной, солнце сияло ярко в голубом небе – в полном противоречии с чёрными тучами в наших душах. Было нетрудно представить себе, что ждало впереди: широкая волна возмездия, которая пронесётся над всеми: над друзьями, над друзьями друзей, непосредственных участников, над духовной и моральной элитой Германии.