Женщина со шрамом

– Разве сейчас мотив будет иметь значение, сэр? Я хочу сказать, он имел бы, если бы дело слушалось в суде. Мотив нужен присяжным – и нам тоже. Но вы всегда говорили, что физические доказательства, неопровержимые факты, а не мотивы, решают дело. Мотив всегда остается загадочным. Мы не способны заглянуть в чужой ум. Кэндаси Уэстхолл привела нам свои мотивы. Они могут выглядеть неадекватными, но мотив убийства всегда кажется таким. Не вижу, как мы могли бы оспорить то, что она говорит.

– Я этого и не предлагаю, Бентон, во всяком случае, не предлагаю оспорить это официально. Она ведь сделала то, что по сути является предсмертным признанием, заслуживающим доверия, подтвержденным доказательствами. Главная трудность для меня лично – верить ее признанию или нет? Это наше расследование нельзя назвать особенно успешным. Оно уже закончено или скоро закончится – после коронерского следствия. Но осталось несколько странностей, связанных со смертью Робина Бойтона. Давайте-ка сначала послушаем ту часть пленки еще раз.

Бентон не устоял перед соблазном высказаться:

– Зачем ей надо было все это снова рассказывать? У нас уже есть ее показания о подозрениях Бойтона и о том, что она решила поводить его за нос.

– Похоже, ей надо было записать это на пленку, – сказала Кейт. – И она гораздо дольше описывает, как умер Бойтон, чем то, как умирала Грэдвин. Она что, пытается отвлечь внимание от чего-то более важного, чем нелепое подозрение Бойтона по поводу морозилки?

– Думаю, да, – ответил Дэлглиш. – Она делает решительно все, чтобы никто не заподозрил подлога. Поэтому ей было так важно, чтобы пленку обязательно нашли. Оставить ее в машине или на куче одежды на берегу означало бы рисковать, что пленка потеряется. Поэтому она умирает, зажав кассету в руке.

Бентон поднял глаза на Дэлглиша:

– Вы предполагаете оспорить ее признание, сэр?

– Какой в этом смысл, Бентон? У нас могут быть личные сомнения, наши собственные теории о мотивах, и они могут быть вполне рациональными, но их подтверждают лишь косвенные свидетельства, и ни одно из наших соображений доказать мы не сможем. Невозможно ни допросить мертвых, ни предъявить им обвинение. Вероятно, это самонадеянность – потребность выяснить правду.

– Нужно немалое мужество, чтобы умереть с ложью на устах, – заметил Бентон. – Впрочем, наверное, это вмешалось мое религиозное воспитание. Это со мной случается – в самое неподходящее время.

– У меня на завтра назначена та встреча с Филипом Кершо. Официально, при том, что мы получили пленку с предсмертным признанием самоубийцы, расследование закончено. Вы сможете быть свободны завтра, во второй половине дня.

Он не добавил: «И возможно, ко второй половине завтрашнего дня расследование закончится и для меня самого». Это дело вполне может оказаться для него последним. Он мог бы пожелать, чтобы оно закончилось иначе, но по крайней мере еще оставалась надежда, что оно закончится выяснением правды – настолько, насколько все, кроме Кэндаси Уэстхолл, могли надеяться ее выяснить.

7