Женщина справа

– А некий Сэм Хэтэуэй? Когда велось расследование, он был полицейским инспектором в Лос-Анджелесе.

– Никогда не слышала этого имени.

Я был разочарован, но тут же вспомнил свою беседу с Кроуфордом.

– А может быть, женщину, которую звали Лора? В фильмах Харриса она была гримершей.

Бабушкин взгляд оживился.

– Да, о ней я хорошо помню. Лора… Думаю, Лора Грей. Лиззи относилась к ней с большой симпатией, она много раз мне о ней говорила. Впрочем, эта девушка была единственной, с кем она ладила на тех проклятых съемках.

Меня не удивило, что бабушка смогла вспомнить ее фамилию. Нина могла начисто забыть все, что делала на прошлой неделе, и с абсолютной точностью помнить эпизоды из своего детства.

– А потом ты не получала от нее каких-нибудь новостей?

– Нет… хотя получала. Однажды через несколько месяцев после исчезновения Лиззи она позвонила мне, чтобы сказать, как она опечалена тем, что произошло. Мы говорили не очень долго, но я нашла, что это очень мило с ее стороны.

Я сознавал, что у меня очень мало информации, чтобы расспрашивать бабушку. Два или три месяца… не больше. Чего я надеялся этим добиться?

– Тебя держали в курсе расследования?

– О расследовании я узнавала куда больше из прессы, чем от полиции! Каждый день, или почти каждый, я звонила или отправлялась в комиссариат, чтобы узнать, нет ли чего нового. Каждый раз мне говорили: «Не беспокойтесь, расследование ведут наши лучшие инспекторы, мы делаем все, что только можем…» Результат известен…

– Значит, когда расследование началось, ты была в Лос-Анджелесе?

– К тому времени я уже не была медсестрой. Я работала секретаршей в Калифорнийском университете. Учитывая обстоятельства, мне предоставили отпуск. Я поселилась в доме в Сильвер-Лейк. Тогда я даже не представляла себе, что в конце концов мы окончательно там поселимся. Сначала я оставила тебя у кормилицы в Санта-Барбаре, а потом забрала с собой.

Бабушка вздохнула; взгляд ее бесцельно блуждал по фасадам окружающих домов за окном. Я чувствовал, что этот разговор начал утомлять ее, но не мог положить ему конец, пока не будут расставлены все точки над «i».

– Есть еще кое-что, о чем мне хотелось бы с тобой поговорить…

Чтобы снова сосредоточиться, ей понадобилось несколько секунд.

– Твой отец?

Я еле заметно кивнул в знак согласия.

– Я спрашивала себя, когда ты соберешься выложить, за чем приехал. На самом деле ты ведь из-за этого интересуешься теми временами? Думаешь, тебе удастся разыскать его после стольких лет?

В общем и целом пусть уж лучше она думает, что я в поисках именно его.

– Я никогда не лгала тебе, Дэвид: я не знаю, кто твой отец, Лиззи так и не доверилась мне.

Она долго и пристально смотрела на меня своими прекрасными светлыми глазами. Ее взгляд казался мне совершено правдивым.

– Но, по крайней мере, хоть какие-то догадки, кто это, у тебя есть?

– Однажды в мае 1958-го Лиззи приехала в Санта-Барбару без предупреждения. Перед этим я не видела ее два или три месяца.

Я быстро подсчитал.

– В мае… Ты хочешь сказать, что у нее было уже шесть месяцев беременности!

– Да, но я точно этого не знала. Увидев ее, я даже не стала сердиться. Лиззи была в таком отчаянии! Ты же догадываешься, что в своем состоянии она больше не могла оставаться в Лос-Анджелесе.

– Кроме тебя, больше никто не был в курсе?

– Она все сделала, чтобы скрывать свою беременность как можно дольше. Чтобы замаскировать свой живот, она носила страшно утягивающие корсеты. Это было какое-то безумие… Несомненно, все хорошо устроилось, но в те времена достаточно было стать матерью-одиночкой, чтобы в один прекрасный день от тебя начали шарахаться как от зачумленной, можешь мне поверить. Если бы кто-нибудь узнал, для нее было бы покончено и с фильмом, и с карьерой в Голливуде.

– Не понимаю, как ей удалось покинуть Лос-Анджелес, не возбудив подозрений?

– К счастью для нее, съемки сильно отставали от графика. Судя по тому, что Лиззи мне рассказала, сценарий не устраивал не только продюсеров, но они к тому же были втянуты в сложности с цензурой. Съемки были отложены, что и позволило ей на некоторое время уехать из города.

– Но она не осталась у тебя до самых родов, так как я появился на свет в Санта-Росе.

– А что нам, по-твоему, было делать? Остаться в Санта-Барбаре, на каждом шагу рискуя столкнуться с кем-то из знакомых? В Санта-Росе я родилась и работала там в муниципальной больнице: нам показалось наилучшим решением уехать туда. Три дня спустя после твоего рождения Лиззи уже была на ногах и готова вернуться в Лос-Анджелес. Я считала неосторожным с ее стороны вернуться так рано, снова приниматься за работу, но она ничего не желала слушать.

Даже если Нина и не хотела меня задеть, у нее это получилось: мне было яснее ясного, что мою мать не интересовал ребенок и она предпочла дальше стремиться к карьерным вершинам. Бабушка вбила последний гвоздь:

– Мы решили, что я займусь тобой на время съемок, пока не будет принято решение, что делать дальше…

– Какое решение? Отдать меня на воспитание или найти достаточно милосердную пару, которая могла бы меня усыновить?