Женщина справа

Агентство Сэма Хэтэуэя занимало нижний этаж небольшого облезлого здания, стиснутого между социальной аптекой и автошколой в самой отвратительной и самой переполненной торговыми точками части бульвара Виктори посреди Ван-Найс. Припарковаться мне пришлось напротив, на парковке «7-Eleven»^[37]. Внутреннее убранство агентства полностью соответствовало состоянию улицы. В углу напротив входа тихо чахла небольшая пальма в горшке по соседству с тремя разномастными стульями и лениво гудящим вентилятором, лишь разгоняющим теплый воздух. На стене панорамные снимки Лос-Анджелеса и прекрасных вилл из роскошных кварталов, которые вместо того, чтобы придавать лоск этому месту, еще больше подчеркивали его убожество. Судя по всему, Хэтэуэй не принадлежал к детективным сливкам города. Как такой человек, как Харрис, мог связаться с ним, оставалось для меня тайной.

В приемной не было ни одной живой души, но мне послышался оживленный голос из комнаты, дверь в которую была приоткрыта. Не выдавая своего присутствия, я заглянул в дверь. Сэм Хэтэуэй сидел за письменным столом, заваленном бумагами, зажав телефонную трубку между ухом и плечом. Это был крупный мужчина, на вид не меньше сотни килограмм весом. У него была неаккуратно постриженная козлиная бородка и ужасная гавайская рубашка, от которой не отказался бы Том Селлек[37] времен «Частного детектива Магнума». Нет, я не ждал, чтобы он оказался экипирован как Джек Николсон в «Китайском квартале»[38], но тем не менее… Одной рукой он неловко стучал по клавиатуре, другой пытался присоединить к своему компьютеру цифровой фотоаппарат, снабженный впечатляющим телеобъективом. Увлеченный разговором, детектив не обратил на меня внимания.

– Ты мне что, уголовный кодекс пересказывать тут будешь… Плевать мне с высокой колокольни, разрешено это законом или нет, и знать не желаю, понятно! Черт подери, я же у тебя не спрашиваю номер банковского счета! Все, что я от тебя хочу, это имя. Понимаешь, или тебе для этого требуется словарь? Уж это-то не должно быть так сложно!

Лицо его было красным, а лоб покрыт каплями пота. Внезапно я почувствовал неловкость, что подглядываю, но не осмелился пошевелиться из страха быть замеченным.

– Что значит обычные расценки тебя больше не устраивают?! Ты что, издеваешься? Часом не перепутал меня с Армией спасения? Или ты так чертовски много знаешь, что мне только и остается, что прикрыть лавочку?

Хэтэуэй отстранился от компьютера и принялся энергично вытирать лоб обшлагом рукава. В это мгновение он поднял глаза и увидел меня. Судя по виду, совсем не обескураженный моим появлением, он жестом попросил меня подождать.

– Короче, слушай, Гарри, сейчас я не могу с тобой разглагольствовать… Перезвони, когда у тебя будет то, что мне нужно. И шевели задницей побыстрее, это и правда срочно! Позже увидимся и обсудим все, что касается денег, посмотрю, что можно сделать… Да, все, до скорого…

Он разъединил вызов.

– Мистер Хэтэуэй?

– Входите, входите… Я у вас попрошу еще только пару секунд.

Он пару раз кликнул мышкой и отсоединил свой фотоаппарат. Несмотря на то, что здесь был вентилятор, пребывающий в лучшем состоянии, чем тот, что на входе, в комнате царила удушающая жара.

– Извините, моей секретарши сегодня нет, у нее сынишка еще болеет… И ведь уже четвертый раз за год. У вас есть дети?

– Хм… нет.

Он указал мне на черное кожаное кресло напротив своего стола.

– Ну, так поверьте мне, поразмыслите как следует, прежде чем ими обзаводиться. У меня восемнадцатилетний сын… Ну он мне и дает прикурить! Месяц назад пришел ко мне и заявил: «Папа, хочу поступить в сухопутные войска». Конечно, идиотская причуда… Я ему и отвечаю: «Давай, сынок, молодец!» На самом-то деле меня не особенно греет мысль, что мой сын станет джи-ай, но уж лучше отправить его на какое-то время в казарму, чем раскошеливаться, чтобы он пошел валять дурака в университетскую аудиторию. Вы знаете, сколько стоит год обучения, если вы не будущий Шакил О’Нил?[39] Так или иначе, его надо держать в рамках, как и всех нынешних парней его возраста… Ладно, вернемся к нашим баранам. Я не специалист по части приема посетителей, но раз Глории нет…

Он бросил взгляд на часы.

– Могу вам уделить десять минут, мне нужно идти. Знайте: все, что вы мне скажете, останется в этих стенах. Абсолютная конфиденциальность. Итак, что я могу для вас сделать?

Потрескавшаяся кожа кресла уже липла к моей одежде. К счастью, затылок мне охлаждало дуновение вентилятора. Как в присутствии Харриса или бабушки, я толком не знал, с чего начать. Прежде чем перейти к сути, я решил не скрывать ни кто я такой, ни цели своего посещения.

– Меня зовут Дэвид Бадина, я сценарист…

– Мне жаль, старик, но я не работаю на кино. Эти истории с консультациями… такое впечатление, что тебе платят за то, что ты в бирюльки играешь. Я не падок на голливудских цыпочек.

– Речь не об этом.

– Да? Так вы здесь не по работе?

– С ней ничего общего. Мне нужна… информация о расследовании, которое вы вели много лет назад.