Женщина в черном и другие мистические истории

Однако теперь, когда заклятие тишины развеялось, звуки начали раздаваться один за другим. Между берегом и лодкой завязался быстрый, отрывистый разговор. Преследователи яростно перешёптывались. Я оглянулся и совершил тем самым роковую ошибку — кто-то мгновенно заметил моё лицо, белое на фоне чёрной воды, и закричал. Указательные пальцы вытянулись в мою сторону, и миг спустя лодка развернулась и устремилась вслед за мною. Ещё несколько гребков, и я оказался бы на берегу, но я чувствовал приближение лодки и ежесекундно ждал, что на голову мне обрушится весло или какое-нибудь другое оружие. Не знай я, что страшный топор сгинул в пучине, вряд ли я добрался бы до берега. До меня доносились приглушённая ругань пассажиров лодки и тяжёлое дыхание гребцов. С мыслями о жизни и свободе я невероятным усилием дотянулся до берега и выскочил из воды. Нельзя было терять ни секунды — в паре шагов позади причалила лодка, и несколько тёмных фигур бросились в погоню. Я взобрался на вершину насыпи, взял левее и снова пустился бежать. Лодка отошла от берега и направилась вниз по течению. Увидев это, я заподозрил новую опасность, резко повернул, спустился по другому склону насыпи и, миновав узкую полоску податливой почвы, помчался по ровной, открытой местности.

Безжалостные преследователи не сдавались. Вдалеке и внизу я увидел ту же тёмную громаду — теперь она была ближе и выглядела внушительнее. Я возликовал — ведь это было не что иное, как крепость Бисетр, и внезапная радость придала мне сил. Когда-то я слышал, что все оборонительные укрепления Парижа соединены углублёнными, похожими на окопы дрогами, и идущие по ним солдаты скрыты от вражьих глаз. Я знал, что если сумею добраться до такой дороги, то окажусь в безопасности, но темнота не оставляла возможности увидеть хоть какой-то знак, так что я просто устремился вперёд в надежде случайно обнаружить её.

Наконец я достиг края глубокого обрыва и обнаружил внизу дорогу, защищённую с обеих сторон рвами и прямыми высокими стенами.

Силы покидали меня, в голове шумело, но я бежал; на пути попадалось всё больше и больше препятствий, и вот я споткнулся и упал, и снова встал, и слепо, словно загнанный зверь, побежал дальше. Мысль об Алисе вновь воодушевила меня. Я не пропаду и не покалечу её жизнь, я буду биться до конца. Отчаянным усилием я ухватился за верхний край стены. Карабкаясь, точно дикий кот, я взобрался на стену и почувствовал, как чья-то рука успела скользнуть по подошве ботинка. Я оказался на настоящей мощёной дороге и увидел впереди тусклый свет. Слепой и выдохшийся, я пробежал ещё немного, запнулся, повалился, снова поднялся, покрытый грязью и кровью.

— Halt la![17]

Эти слова прозвучали для меня, точно глас свыше. Казалось, яркий свет окутал меня, и я завопил от радости.

— Qui va la?[18] — кто-то взвёл курок, перед глазами блеснула сталь. Я инстинктивно остановился, хотя за спиной у меня раздавался топот преследователей.

Ещё пара слов, и из ворот хлынул, как мне представилось, целый поток красного и синего. Гвардия не дремала. Всё вокруг оказалось залито светом, сверкала сталь, щёлкали ружья, раздавались громкие отрывистые команды. Вконец измотанный, я повалился вперёд, и один из солдат подхватил меня. В ожидании страшной развязки я оглянулся и увидел, как несколько тёмных силуэтов растворились в ночи. Затем я, должно быть, потерял сознание. Пришёл в себя я уже в караульной. Мне дали бренди, и спустя некоторое время я оказался в состоянии коротко рассказать о случившемся. Словно из ниоткуда, как принято у парижских офицеров полиции, возник комиссар. Внимательно выслушав меня, он посовещался с дежурным офицером. Очевидно, их мнения совпали, так как вскоре меня спросили, готов ли я сопровождать их.

— Куда же? — уточнил я, поднимаясь на ноги.

— Обратно, на свалку. Вероятно, мы ещё сумеем их задержать!

— Думаю, смогу, — ответил я.

Комиссар пристально посмотрел на меня и вдруг предложил:

— Возможно, молодой господин из Англии хотел бы подождать немного или даже до завтра?

Его слова задели меня за живое, как он, скорее всего, и рассчитывал, так что я взвился, как ужаленный.

— Идём! Идём немедленно! Англичанин всегда готов выполнить свой долг!

Комиссар оказался славным малым, и к тому же проницательным; он добродушно похлопал меня по плечу.

— Brave garcon![19] Простите, но я знал, что лучше всего приведёт вас в чувство. Солдаты готовы. Идём!