Женщина в голубом

– Случайная знакомая, – скромно сказал Монах. – Откуда ты знаешь?

– Тебя моя подруга Верочка видела, позвонила, спрашивает, а ты знаешь, что у вашего друга свидание в парке! Наверное, она замужем, потому что дождь и пусто, чтобы никто не увидел.

– А она что делала в парке? – спросил Жорик.

– Гуляла с Кайзером. Это ее собака. Ты, Олежка, страшно скрытный, слова из тебя не вытащишь. Помню ту, с золотыми рыбками, тоже сочинял, что ничего такого, а как переживал, я же видела!

– Точно! Так переживал, что свалил куда подальше, – сказал Жорик. – В белой шляпе.

– А где она, кстати? – спросил Монах.

– Шляпа? Валяется где-то на антресолях.

– Жорик, ты совсем уже? Он про нее спрашивает… как ее звали?

– Кира, – сказал Монах. – Ее звали Кира. Где она сейчас?

– Она работала у нас в бухгалтерии, – сказал Жорик. – Потом вышла замуж и уволилась. А ты, Олежка, сам знаешь кто. Такая женщина! Она о тебе несколько раз спрашивала, все надеялась, бедная. Хочешь, узнаю, может, они развелись?

Монах ухмыльнулся невольно и взглянул на Анжелику. У той руки чесались пристроить его в дело и обженить с одной из подружек, которых у нее полгорода. Его даже раза три приглашали на смотрины, а потом ему приходилось провожать барышню домой и выслушивать пустопорожний щебет. И отбиваться от телефонных звонков, как Анжеликиных, так и ее протеже.

Воображение Монаха трудно задеть, и уж конечно, не щебетом. В Леше Добродееве, например, сидит любопытный подросток, который тянет руки и хочет потрогать, все, что похоже на женщину.

А Монах не таков. Как-то ему попалась фраза, вроде бы, принадлежащая Коко Шанель, о том, что чувство юмора в женщине предпочтительнее, чем дорогая сумочка. Это могло бы стать его девизом…

В смысле если женщина ему интересна, он не замечает, как она одета. Сомнительно, конечно, всем известно, что одежда делает женщину, но так ему кажется. Наше восприятие себя зачастую несколько идеалистично. В белых одеждах, на белом коне, без страха и упрека и без лишнего веса…

– У вас серьезно? – вернула его на землю Анжелика.

Не успел Монах ответить, как трепыхнулся его айфон. Это был Добродеев.

– Христофорыч, ты где? – закричал он без долгих предисловий.

– У Жорика. А что?

– Ты там надолго? У нас дело!

– Ну, как получится… – Монах покосился на Анжелику, у которой от любопытства зашевелились уши. – А что?

– Пашка Рыдаев хочет встретиться с тобой, если можно, сегодня.

– Что ему надо?

– Черт его знает! Сможешь? Давай прощайся, мы ждем у Митрича в девять.

– Что? – выдохнула Анжелика, когда Монах отложил телефон.

– Адвокат Речицкого хочет поговорить со мной…

Анжелика ахнула:

– А я знала! Они без тебя шагу ступить не могут! Ты ешь давай. Пока не съешь, не пущу! Когда?

Монах посмотрел на часы:

– Через час.

– На посошок! – Жорик разлил виски. – Удачи!

Они выпили, и Монах поднялся, на ходу доедая котлету…

Глава 19 Клуб толстых и красивых и мэтр Рыдаев

Находишь всегда то, что не искал.

Закон Мэрианна

Переступив порог бара «Тутси», Монах сразу же заметил сидящих в углу Добродеева и незнакомца.

Он кивнул Митричу за стойкой бара, напоминавшему большую неторопливую рыбу на фоне подсвеченных красочных бутылок.

Сгорающий от любопытства Митрич помахал ему рукой. Монах прошествовал в угол к Добродееву и незнакомому мужчине.

Тот поднялся и протянул Монаху руку.

– Павел Рыдаев. Рад, много о вас слышал. Спасибо, что согласились на встречу.

Был это небольшой смуглый человек пижонистого вида, прекрасно одетый, в светлом костюме с шейным платочком в крапинку и с жидким хвостиком седых волос, перетянутых кожаным шнурком, что придавало ему вид несколько богемный, молодежный и удивительно компанейский, что не вязалось с внимательным и оценивающим взглядом темных глаз.

Монах в свою очередь представился.

Они пожали друг другу руки.

Добродеев переводил взгляд с одного на другого, умирая от нетерпения.

Монах сел. Добродеев кивнул Митричу, и тот поспешил к ним с дребезжащей тележкой, нагруженной фирмовыми бутербродами и бокалами с пивом.

– Может, покрепче? – запоздало спросил Добродеев.

– Люблю пиво, – сказал Рыдаев. – То, что нужно. И знаменитые бутерброды с маринованным огурчиком! А как же, наслышаны.

Рыдаев улыбался, светил безупречными белыми зубами, говорил приятные вещи, и было видно, что он везде чувствует себя легко и непринужденно. Он хотел понравиться Монаху, а тот терялся в догадках, что ему нужно.

Они пили пиво. Добродеев от нетерпения ерзал на стуле и даже не стал есть бутерброд, что было совершенно на него не похоже.

– Вы, наверное, хотите спросить, что мне нужно, – начал мэтр. – Сейчас объясню.

Монах и Добродеев переглянулись.

– Я, как вы уже догадались, представляю интересы Володи Речицкого. Он был задержан вчера по подозрению…

– В убийстве! – выскочил Добродеев. – А мотив?

– В убийстве кого? – спросил Монах. – В городе два убийства.