Женщина в озере

Овдовевший Брент с закадычным другом майором Гочем сидели в комнате: они пили виски и курили сигары. Через час они хором затянули таитянские песни.

Глава 18 «– Кто будет главным плакальщиком? – Я, – ответил Голубь» [6]

Доктор Прути сказал, что происходящее ему начинает нравиться и он, наверное, бросит службу судебно-медицинского эксперта, дабы стать содержателем частного похоронного бюро Поттсов.

– Это самое лучшее для меня, – говорил Прути Эллери, вручая утром инспектору заключение о смерти Корнелии Поттс. – Возьмите Старуху. Она – боец. Она мне дала сражение не в пример ее двум сыновьям Бобу и Маку. Очень трудно было выяснить причину ее смерти.

– А что в отчете, Прути? – пробормотал Эллери, который покуда завтракал.

– А-а… – протянул Прути.

– Она умерла естественной смертью, – повторил инспектор, прежде чем Прути смог ответить. – По крайней мере, так утверждает старый простофиля.

– Что вы брюзжите, сэр? – удивился Прути. – Неужели вам мало убийств? Или вы разочарованы?

– Ну уж если она умерла, – пробормотал инспектор, – то пускай бы оставила ключ к этому делу. Естественная смерть! Ладно, валяйте дальше.

Доктор Прути огрызнулся и продолжил разъяснения.

* * *

Теперь вы должны поверить в одну удивительную вещь. Вы, кто читает о Поттсах и их обуви, об их дуэлях и лабораториях, об их мальчиках, которые никогда не вырастут, и о том неправдоподобном доме, в котором они живут.

Вы должны поверить, что Старуха, у которой были столь непонятные дети, которая вышла замуж за Бахуса Поттса и с того времени основала династию, которая строила пирамиды и жила подобно королеве, у которой было трое детей от Поттса и которая их защищала, – вы должны поверить, что Корнелия Поттс, которая жила только для этих своих ненормальных отпрысков, отправилась на кладбище Сент-Паксид, не провожаемая никем из них, что она лежала рядом с сыновьями, которых не любила и даже до некоторой степени способствовала их смерти, – вы должны в это поверить, если такое возможно.

Эллери Квин изумлялся непрерывно в течение всего обряда. Инспектор Квин не интересовался деталями погребения Старухи. Она умерла естественной смертью. Да почиет в мире. Но три троглодита в одном месте – непорядок!

Эллери Квин думал.

Луэлла. Мать для нее была богиней, в чьих руках рычаги жизни. Она наказывала, она отказывала, она правила. Да, она старалась любить. Но что такое любовь для Луэллы? Ей нужны деньги для экспериментов. Любовь – это препятствие: стена, пропасть. Боже, спаси любовь!

Луэлла остается верной бесполому богу знания. Прочее неважно. Она могла наблюдать за процессией из окна, когда кортеж двигался по Риверсайд-драйв к Сент-Паксид, но Эллери не заметил и намека на то, чтобы кто-нибудь пытался смотреть из окон. Последние три дня Луэлла по-прежнему занималась своей наукой, как будто мать и не умирала.

Гораций. Гораций очаровал Эллери Квина. Для него Гораций – феномен, некая мифологическая фигура. Эллери всегда удивлялся при виде Горация.

Понятия Гораций и Смерть несовместимы. Гораций выше смерти. Узнав от Эллери и Чарли о смерти матери, Гораций нисколько не был потрясен.

– Входите, входите, джентльмены. Смерть – это иллюзия. У матери всегда имелись причуды. Она постоянно отвергала бога.

– Черт возьми, – закричал Эллери, – вы понимаете, что ваша мать умерла? Что ее тело лежит в морге? А потом над ней появятся шесть футов земли?

Гораций снисходительно улыбнулся.

– Дорогой мой, смерть – иллюзия, повторяю: мы все мертвые, и мы все живые. Мы умираем, когда вырастаем, мы все живы в детстве. Вы уже умерли, хотя сами этого пока не чувствуете. И вы тоже, сэр. – Он кивнул Эллери. – Ложитесь в могилу и закопайте себя.

– Вы пойдете на похороны? – спросил Чарли.

– Черт подери, конечно нет! – ответил Гораций. – Я отправлюсь пускать воздушного змея. Это гораздо интереснее.

Он взял большое яблоко и начал его грызть.

Когда кортеж двинулся в путь, Гораций видел его. Как раз тогда, когда пускал змея. Нет, Гораций не верит в смерть.

Тэрлоу. Тэрлоу-Ужасные-Намерения. Сейчас он держит себя в руках и не кажется бесчеловечным. Он горевал в одиночестве, запершись в своей комнате. Правда, с ним была бутылка коньяка. Ну что ж, это поистине мужское занятие. Мать умерла, ничего не поделаешь. Ее призвал бог, джентльмены. И оставьте сына в покое, он переживает. Эллери догадывался о мыслях Тэрлоу. Похоже, тот напевал на мотив Вагнера: «Королева умерла, да здравствует король». На похороны он не пойдет, ведь у него горе. И к тому же дел невпроворот.

Да, Старуха, таков твой конец. Ты любила детей, а они тебя ненавидят.

Сэлли плакала. Рядом стояли ее отец и Чарли. Сэлли плакала, а Стив Брент – нет. И хотя он следовал за гробом с мрачным видом, его глаза, помутневшие от злоупотребления виски, ничего не выражали.