Женщина во тьме

– Джо, – шепчу, наклонившись, и глажу его по голове.

Он ойкает от боли и отстраняется.

– Прости, – говорю, убирая руку.

– Только не… – Джо едва шевелит губами.

– Что?

– Не уходи. Не оставляй меня одного.

– Не волнуйся. Я не уйду. Я буду с тобой, сколько захочешь.

– Мам, ты знаешь, о чем я. Обещай, что ты никогда меня не бросишь.

И он, словно через пропасть, что пролегла между нами после истории с таблетками, протягивает мне здоровую руку.

Беру ее в ладони.

– Джо, я никогда тебя не брошу. Ни-ко-гда.

Я готова бесконечно долго сидеть около постели, охраняя его сон, но, пока мы вдвоем, нужно кое-что выяснить.

– Джо, помнишь, ты говорил, что папа… Что он кричит на тебя… – Наклоняюсь ниже. – Это сделал отец?

– Я ничего не помню.

Джо отворачивается к стене. По опухшему лицу мальчика катятся слезы.

Я думала, он умер. Доктор «Скорой помощи» сказал, что после такого жестокого избиения сын вряд ли выживет. Неужели это сделал Патрик?

– Нам придется уйти, – шепчу я мальчику.

Он опять проваливается в сон.

– Откуда?

Это Патрик. Стоит прямо передо мной, на изувеченного сына даже не смотрит.

– Из палаты, – говорю, – сейчас ему нужно спать.

– Что произошло? – спрашивает муж, не сводя с меня глаз.

Вид у него ужасный: мятая рубашка наполовину выбилась из-под ремня, волосы мокрые. Наверно, получив сообщение, со всех ног помчался в больницу. Бегал по городу, искал сына. Но… Вспоминаю, с каким лицом Патрик набросился на Джо, как швырнул его в стену, как крушил рулевое колесо после фиаско в мебельном салоне. В броне самообладания невозмутимого прежде Патрика появились трещины, и после переезда они стали намного глубже.

Что произошло бы тогда на пляже, случись ему встретить Джо вместе с другом? Смотрю на Патрика: нет ли на его руках, на рубашке следов крови? Крови Джо.

Выходим в коридор. На трех составленных в ряд стульях, укрывшись курткой, спит Миа. Патрик гладит ее по щеке, отводит с лица прядь волос и подходит ко мне.

Вздрагиваю. Хочу отодвинуться, однако, прижатая к стене почти вплотную, не могу этого сделать.

– Что случилось? – спрашивает он снова.

– Джо говорит, что не помнит.

– Я получил твое сообщение и сразу примчался. Жаль, что не услышал звонка.

Не отводя взгляда и упершись руками в стену, Патрик наклоняется, чтобы поцеловать меня в лоб. Я отворачиваюсь и опускаю голову, только бы увернуться от его ласки.

– Это сделал ты? – произношу еле слышно.

Его лицо непроницаемо. Зря спросила.

– Полагаешь, я на такое способен? Могу обойтись так с собственным сыном? – Патрик разглядывает свои ладони.

Интересно, он помнит, как, разговаривая с мальчиком, сжимал кулаки?

– Джо вскрывал себе вены, – шепчу я. – У него все руки в шрамах. Миа уверяет, что это продолжается не один год.

– Знаю, я разговаривал с доктором, – качает головой Патрик. – Думаю…

– Миа говорит, все из-за меня. Эти таблетки…

– Сара, перестань себя винить, не начинай все сначала. Джо тебя просто наказывает – хочет привлечь твое внимание.

– Это не обычная истерика, он себя калечит. Патрик, нужно что-то делать.

– Ты принимаешь все слишком близко к сердцу. Парню нельзя потакать, его нужно держать в рамках.

– Хочу позвонить его психотерапевту.

– Нет, – отрезает Патрик и уходит.

– Да. Нельзя притворяться, будто ничего не случилось, – говорю, стараясь его задержать. – Сын лежит с изрезанными запястьями, и нечего изображать, что у нас все замечательно. – Мои слова звучат слишком громко. Патрик останавливается и оборачивается. – Джо необходима помощь, – продолжаю я. – И еще… Мне кажется, переезд не пошел детям на пользу. Да и нам, по-моему, тоже.

– Ты считаешь, мы должны отсюда уехать? – прерывая затянувшееся молчание, спрашивает Патрик. – Не прошло и месяца, а ты предлагаешь продать дом, о возвращении в который я мечтал полжизни?

– Да. – Заставляю себя выпрямиться и смотрю мужу прямо в глаза.

– Нет и еще раз нет. Шрамы на руках Джо старые, и ты скоро поймешь: переезд был правильной мерой. Все, что мучило парня, осталось в прошлом. Я так надеялся, что и ты успокоишься. Если настаиваешь, пусть ходит к этому чертову врачу. Только… Дом здесь ни при чем. И мы отсюда не уедем. Никогда.

И все-таки я знаю: не все шрамы старые.

* * *

– Сара, привет!

С первого слова узнаю знакомый голос, но не верю своим ушам: Кэролайн. После всего, что рассказала Миа, я неоднократно пыталась позвонить подруге, но всякий раз откладывала телефон. Оборачиваюсь. Читаю на ее лице притворное раскаяние.

– Откуда ты узнала?

– Патрик позвонил. – Ощущаю горьковато-кислый привкус подступающей тошноты. – Как Джо?

– Физически он восстановится. Несколько переломов, ушибы, синяки. Раньше врачей беспокоило внутреннее кровотечение, а теперь они считают, что все обойдется. Но…

– Что «но»?

Я вздрагиваю. «Но». Жуткое, как ржавый нож.

– Доктор думает, что Джо уже не раз пытался вскрыть себе вены.

Кэролайн в ужасе отступает.

– Боже, Сара!

– Я ничего не знала, даже не догадывалась, – выпаливаю, словно спешу заранее отвести от себя обвинения.