Женщина-Волшебство

Рано утром я вызвала такси и уехала. Я не задерживалась, а он не задерживал. Утренний кофе мы встретили порознь.

Чистота

Ванную комнату я посещала несколько раз на дню со всеми входящими перед и после соития. Но конвейер не всегда давал мне помыться целиком и одной.

Начиная с обеда было много работы. Встать раньше, чем придёт первый гость, и привести себя в порядок полностью я не смогла – так сильно хотелось спать. Чаще всего первый гость, если он приходил в девять, десять или одиннадцать утра, срабатывал для меня как будильник. Так было и в этот раз.

Весь день меня посещали, не переставая. Сухой шампунь спас ситуацию и помог создать визуальный эффект, но ближе к вечеру кожа головы зудела так, что я неимоверным усилием воли сдерживала свои руки, которые тянулись почесать немытую шевелюру. К одиннадцати часам вечера ажиотаж спал, возникло окно, и я, довольная этим обстоятельством, на всех парах побежала мыть голову. На все мои манипуляции и приведение себя в режим боевой готовности мне нужно было максимум десять минут. И именно в начале десятиминутки без предварительного предупреждения одномоментно от диспетчера на телефон пришло СМС, а в домофон позвонили.

Я не успевала смыть шампунь, поэтому, сделав пенистые вихры и не одеваясь, голая и с пеной в волосах, игривообнажённая выскочила в коридор, открывая гостю дверь.

Я стояла и улыбалась, ощущая себя Афродитой, вышедшей из пены морской. Он явно не оценил моего креатива и выглядел недовольным.

– А где бельё? Чулки? Что с твоей головой? Это так ты встречаешь?

– Смыть шампунь – это пара минут, зато я однозначно буду с чистой головой! – как революционный лозунг выпалила я.

– Могла предупредить? Я бы позже заехал, когда ты голову помоешь!

– Могла бы, если бы ты позвонил мне, а не посреднику.

– Где чулки? Корсет и каблуки? Где всё это?

– Чулки – это прошлый век. Нынче в моде естественность, если ты не относишься к категории любителей женщин-уток. Прости, я не хотела оскорбить чувства верующих во всемогущего бога силикона и ботокса.

Меня стали утомлять его претензии.

– Я не останусь.

Несмотря на его ворчливость и занудство, мне было забавно наблюдать за его реакцией. Меня ничуть не расстроил его выпад. Скорее, я не могла понять, как мытьё головы может помешать двум людям приятно провести вместе время. Но, не вдаваясь в детали чужого бреда, я скорее открыла для него дверь на выход, выпустила раздражение из стен своей обители и с детской радостью, как будто я вновь родилась и увидела весь белый свет, побежала принимать водные процедуры.

Фарфоровая кукла

Наше знакомство произошло ранней весной. На протяжении полугода мы встречались на общих условиях, не планируя и не фантазируя. Когда наступили тёплые майские деньки, мы начали ездить на природу и в его загородный дом. Работу я не бросала, и, когда мы с ним отдыхали где-нибудь вместе, финансовый вопрос был строго оговорён вне зависимости от того, был секс или нет.

– Я куплю тебе машину. Я присмотрел нам квартиру. Я договорился о сделке. В конце месяца мы сможем в неё заехать. Я всё решу!

Оказалось, что там, где решал он, я не решала ничего, но он решал абсолютно всё.

Он гарцевал на вершине многоярусного торта тирании с посыпкой из денежных знаков, основным ингредиентом которого было слащавое, комфортное и обеспеченное статусное существование.

Я почувствовала высокую калорийность продукта наших отношений и поняла, что могу умереть от ожирения.

Всё происходило слишком поспешно и навязчиво, чтобы быть моей правдой.

Правда заключалась в том, что меня не хотели любить. Меня хотели купить, как красивую фарфоровую куклу, стоящую на витрине магазина и ждущую своего хозяина. Куклу, которую будут красиво одевать, обложат всякими дорогими штучками. Куклу, которая в скором времени забудет, что она когда-то была человеком, начнёт разговаривать на каком-то невнятном пискляво-капризном языке, периодически придыхая, побежит по пластическим хирургам и косметологам, в сумасшедшем желании накачать себя силиконом и ботоксом везде, где можно и где нельзя. Идя по пути деградации, она всё больше и больше будет терять человеческий облик, пополнив армию таких же несчастных кукол, как она, которые в своё время не сбежали из театра Карабаса-Барабаса, а продались. С ней делают всё, что хотят: муж, общество, мода, деньги, а она в своём бессилии пытается выдать всё это за наличие у неё какого-то мнения, из последних сил сопротивляясь миру и подспудно понимая, что стала одной из женщин, порождённых инкубатором системы. Она говорит, но на самом деле она нема, у неё есть уши, но она ничего не слышит, у неё есть глаза, но в них мир отражается ценниками.

Я увидела его стремление под маской напускной и лицемерной доброты. Тошнотворный рефлекс, который начали вызывать у меня наши отношения, заставил меня с ним расстаться.

– Нет, мне это не подходит.