Женщина за стеной. Лирика

Он мёрзнет и на солнцепёке
(Попробуй столько проживи!),
Однако медленные токи
Тихонько тикают в крови.

Он наблюдателен. Но дети

В упор не видят старика —
Как будто нет его на свете,
А лишь деревья и река.

Пусть жизнь его не замечает

Средь отличительных примет.
Сие отнюдь не означает,
Что впрямь его на свете нет.

Спешащие

Так торопились, что перебегали
На остановках в следующий вагон
И пассажиров некоторых пугали,
Когда производили этот гон.

На эскалатор — первыми! Скорее!

И вылетели пробкой из метро.
А наверху по мёрзнущей аллее
Уже снежком задумчиво мело.

Послушайте, куда вы так спешите?

На свадьбу друга или на свою?
К процентам в банке? К докторской защите?..
И почему на месте я стою?

Старый поэт

Блаженствуя, поскольку жив,
А оппоненты жалки,
Сидит он, руки положив
На набалдашник палки.

Благоразумье и протест

Одновременно выбрав,
Сидит он — сам себе подтекст
И сам себе эпиграф.

Титульный лист

На титульном листе
Сам автор в высоте,
Как будто на кресте.

Чуть ниже в свой черёд

Название идёт,
Похожее на код.

Ну а внизу клеймо,

Как на глазу бельмо, —
Издательство само.

Год выпуска при сём

Напомнит обо всём,
Что мы в себе несём.

Первое полное издание «Мастера и Маргариты»

Как жадно вместе кинулись читать! —
Всего минута минула едва ли,
А проглотить страниц успели пять
И книгу друг у друга вырывали.

Тут телефон ударил в свой черёд,

И к аппарату попросили мужа.
Жена ушла тем временем вперёд,
Он только ахнул, это обнаружа.

Что делать? Хоть страницы вырывай!

Нет, книгу вы, конечно, не порвёте.
(А за окном полуночный трамвай
Позванивал на дальнем повороте.)

Муж уступил законные права

И отступил, но до утра цепляла
Пустая мысль, что нужно было два
Иметь на всякий случай экземпляра.

Воспоминание о Казимире Малевиче

Я жил в Немчиновке, когда там жил Малевич.
К нему туда Харджиев приезжал.
Когда ты за кого-нибудь болеешь,
Тебя знобит, тебя кидает в жар.

Но дело вовсе даже и не в этом.

Струился за оградой дачный дым.
Мне было семь. Малевич был неведом
Как мне, так и родителям моим.

Ни чёрного, ни красного квадрата,

Естественно, не знали мы тогда.
Но почему душа сегодня рада,
Что жил с ним рядом в детские года?

Я помню пруд и лодку голубую.

Мальчишки часто наперегонки,
Нырнув с мостков, усердно плыли к бую
(Там были настоящие буйки).

А Лидия Василиевна Чага

(Жена Харджиева) значительно поздней
Зверушек двух, в знак дружеского шага,
Для внучки изготовила моей.

Чичиков и Бонапарт