Женщины без мужчин

«Собака, чёрт бы побрал твоё любопытство! Несчастный! Сто раз тебе мать говорила, Мостафа, не выходи из дому!» – продолжал водитель.

Фаезэ не ответила. Ей было неприятно, как мужчина таращится на неё всю дорогу в зеркало. Ей хотелось поскорее выйти.

Наконец они доехали. Фаезэ положила таксисту в ладонь двухтуманную купюру. От прикосновения его руки ей стало так противно, что она не стала дожидаться сдачи. Открыв дверь машины, выскочила. Нужный дом был недалеко. Здесь тоже доносились крики и шум, по-прежнему издали. Фаезэ позвонила в дверь и две мучительные минуты угощалась ожиданием, как ядом.

Дверь открыла Алие, служанка. Как будто только со сна.

«До сих пор спала? Ну ты, матушка, даёшь!» – пожурила её Фаезэ.

Алие поздоровалась и отступила назад, пропуская гостью.

Фаезэ спросила:

– Мунэс-ханум дома?

– Дома.

– Где?

– В гостиной, наверное.

Фаезэ пошла в гостиную. Делая первый шаг, про себя сказала: «Он дома». Делая второй шаг, сказала: «Его дома нет», – и так поочерёдно говорила, пока не подошла к двери. То был пятый шаг. Она сказала: «Дома», – и открыла дверь. Мунэс сидела одна возле радио и внимательно слушала. Амирхана не было. Фаезэ подумала, может быть, он наверху спит. Поздоровалась:

– Салам!

Лицо Мунэс будто расцвело.

– Глазам своим не верю! Как поживаешь, ханум? Ну ты, конечно, молодец, сто лет тебя не видели!

С этими словами, Мунэс потихоньку поднялась с места и убавила громкость радио.

«Кто бы говорил, ханум. Это от тебя ни ответа ни привета. Молодец – не то слово!» – ответила Фаезэ.

Женщины расцеловались и, обмениваясь дежурными любезностями и неразборчиво щебеча, сели друг рядом с другом у радио. Фаезэ спросила:

– Ты одна?

– Да, милая, одна. Родители в Мешхеде.

– Да ты что? Почему же ты мне не сказала?

– Да вот два дня назад только уехали.

– Ну и ну! А… Амирхан чем занят?

– Его нет дома, на работе он.

– Батюшки, в такое-то время? Когда повсюду толпы…

– Ну, он когда выходит из дома, говорит, что на работу… А так, мне откуда знать.

– Подумать только!

– Подумать только! Кто знал, что сегодня такая красота к нам заглянет!

– Ну что ты, зачем ты льстишь мне…

– Где же тут лесть? Чай будешь?

– Спасибо, с удовольствием, если тебе не затруднительно.

Мунэс поднялась с места, чтобы принести чая, и Фаезэ тем временем выключила радио. Радио могло помешать им говорить. Слишком долго она сомневалась и раздумывала – дольше, чем было допустимо. Вскоре Мунэс вернулась и молча села напротив подруги.

Фаезэ где-то читала, что, если у человека круглое лицо, значит, он родился дураком. Впервые прочитав это, она молнией метнулась к зеркалу и посмотрела на себя. Она знала, что её лицо не круглое. Ей много раз говорили, что она из лошадинолицых. Говорила это в основном её мать, со своей жалящей интонацией, которая потом годами царапает человеку сердце. Но тогда Фаезэ всё равно побежала к зеркалу, чтобы убедиться в том, что к дуракам не имеет никакого отношения. С тех пор она привыкла оценивать всем лица. У Амирхана лицо было четырёхугольное, с очень сильным квадратным подбородком. Но Мунэс уродилась круглолицей. С лицом круглым-круглым, как полная луна, соперничающая немножко с куриным яйцом.

Вот уже десять лет Фаезэ считала Мунэс дурой, хоть та и была старше неё как минимум на десять лет. Но они по-прежнему были подругами, потому что, невзирая на злополучный изъян, в Мунэс была своя притягательность и дружить она умела. К тому же, очень скоро вырисовалась ещё одна причина: Амирхан. Теперь, если Фаезэ виделась с Мунэс, это было как из-за самой Мунэс, так и из-за Амирхана. «Если бы лицо Мунэс было хоть немножко продолговатым, до неё бы уже давно дошло устроить мою с Амирханом свадьбу», – часто думала Фаезэ. Много раз Фаезэ сокрушалась: «Несчастная, ну почему её лицо такое круглое?»

Алие внесла в гостиную поднос с угощениями. Подруги пили чай, и Мунэс время от времени поглядывала на радио. Хоть она и была старше Фаезэ и находилась у себя дома, включить радио не решалась.

«На улицах шумят?» – спросила она подругу.

– Не то слово! Столпотворение.

– Амирхан велел мне не выходить из дома. Сказал, там головы рубят.

– Да, он верно сказал. Какой-то тип даже запрыгнул на моё такси.

Фаезэ подумала, что не надо уводить разговор в никуда. Спросила:

– Ты с Парвин не виделась?

– Нет, уже месяц как.

– А почему?

– В последний раз у неё ребёнок болел. Сказала, краснуха. Лучше никому не приходить, чтобы потом не разносить повсюду заразу.

– Ну и хорошо тогда, что не встречалась с ней.

Мунэс посмотрела на Фаезэ исподлобья. Фаезэ ждала её слова, чтобы произнести следующую фразу, но та старая дева молча смотрела на цветы на ковре. Фаезэ пришлось снова начать самой:

– Я в жизни своей такого бесстыжего человека, как Парвин, не встречала.

На этот раз Мунэс на неё посмотрела. Глаза её были полны удивления.

– Почему?

Её «почему» прозвучало очень невинно. Фаезэ подумала, господи, что же оно такое круглое-то, лицо твоё. Сказала: