Женщины Девятой улицы. Том 1

Без Путцеля Нью-Йорк стал для Ли гораздо менее гостеприимным и намного более сложным. И во время частых посещений Кадишей она пришла к выводу: им с Поллоком обоим пойдет на пользу отойти от местного художественного сообщества. Они могли бы работать в спокойной обстановке, и у Поллока было бы меньше возможностей пить. Кроме того, как личность, мощно ориентированная на визуальное восприятие, Ли не могла не пострадать от фотографической диеты военных лет, состоявшей в основном из снимков разрушенных городов. На счастье, страшные события в Хиросиме и Нагасаки пришлись на время, когда они с Поллоком гостили на побережье. Большие города стали для Ли символом кладбищ. Спрингс переносил ее назад, в менее жестокие времена. «Тишина этого пейзажа, океан в нескольких минутах ходьбы от дома. Казалось, это очень хорошее место, чтобы попробовать… – Ли остановилась, не договорив. А затем продолжила: –Думаю, что мы испытывали потребность, пусть и неосознанную, какое-то время отдохнуть от большого города»[871].

И она решила попытаться уговорить Джексона переехать. Однажды вечером, на закате, сидя на крыльце хижины Кадишей, Ли сказала: «Слушай, а почему бы нам не сдать на одну зиму в аренду мастерскую на Восьмой улице, не взять мольберты и книги и не попробовать пожить за городом?» Джексон повернулся к ней и потрясенно спросил: «Ты с ума сошла? Уехать из Нью-Йорка?» Вспоминая тот разговор, Ли, смеясь, рассказывала: «Я и сама тогда думала, что, должно быть, сбрендила. Я даже не знала, откуда у меня вообще взялась эта идея… Он был прав, уехать из Нью-Йорка было полным безумием»[872]. Потом они вернулись на Восьмую улицу, но предложение Ли, судя по всему, засело в голове у Поллока, который через пару недель вдруг объявил: «Мы отсюда уезжаем. Мы покупаем дом за городом и собираемся вообще отказаться от Нью-Йорка». Теперь уже Ли подумала, что

он сошел с ума, ведь на тот момент у них на двоих было около 40 долларов[873]. Но Джексон напомнил ей об одном доме, который ему очень понравился. Они видели это здание, пока гостили у Кадишей. Поллок добавил: «Вот дом, который мы с тобой купим»[874]

. Ли позвонила агенту по недвижимости, но оказалось, что приглянувшееся ему жилище уже сняли с продажи. Это не слишком расстроило Джексона. Он решил отправиться на Лонг-Айленд на поиски альтернативы. Приехав туда, они с Ли остановились в доме, который арендовали в Восточном Хэмптоне Мазервелл и его жена Мария. Пара довольно быстро нашла для себя двухэтажный фермерский дом в викторианском стиле на Файерплейс-роуд в Спрингсе с сараем, примерно половиной гектара земли и прелестным видом на бухту Аккабонак и залив Гардинерс. Стоил он 5000 долларов[875]. Паре оставалось найти еще 4960 долларов, и все это принадлежало бы им!

А раз уж они решили пустить корни или начали мечтать об этом, им, по мнению Ли, нужно было наконец пожениться. Раньше оба были категорически против этой идеи, но тот год оказался полон резких перемен и страшных событий, в особенности смерти ее отца. К тому же пара собиралась переехать в сообщество, которое категорически не понимало и не принимало сожительства мужчины и женщины вне брака. Учитывая все это, Ли начала относиться к идее супружества намного благосклоннее[876]. «Однажды я подошла к Джексону и сказала: “Хочу поделиться с тобой кое-какими соображениями. Либо мы женимся и продолжаем жить вместе, либо расходимся. Я лично очень хочу жить с тобой. Но решение за тобой”». После нескольких дней размышлений Джексон ответил: «Хорошо, давай поженимся. Но только не в мэрии. Мэрия – это место, где получают лицензию на собаку. Мы должны венчаться в церкви или обойдемся вообще без свадьбы»

[877]. Эти слова ошарашили Ли. Религия не играла в их жизни никакой значимой роли; для обоих это была разве что любопытная теория[878].

Впоследствии Ли не раз рассказывала, что она

обзвонила тогда бесконечное количество церквей в попытке найти ту, которая согласится обвенчать пару, не входящую ни в одну церковную общину. Причем невеста была еврейкой, а жених – пресвитерианцем, не соблюдавшим религиозных обрядов. А Мэй Табак, которую Джексон попросил стать их свидетельницей, утверждала, что церкви обзванивала она[879]. Впрочем, вполне вероятно, что обеим женщинами пришлось хорошенько потрудиться. Они проштудировали всю телефонную книгу Манхэттена, прежде чем нашли того, кто согласился провести неортодоксальную церемонию, на которой настаивал Поллок. В конце концов Мэй улыбнулась удача. Уговаривая священника из Мраморной соборной церкви на Пятой авеню, она сказала: «Послушайте, если эти двое не обвенчаются в церкви, то свадьбы не будет, и они продолжат жить во грехе». Священник выслушал ее, а затем тихим голосом ответил, что, да, он проведет обряд. Он сказал: «Господь поймет»[880].