Женщины Девятой улицы. Том 1

Они с братом Сэнди [sic] и женой брата занимали верхний этаж; братья жили каждый на своей половине. Когда я вошла, Сэнди стоял наверху лестницы. Я спросила, могу ли я видеть Джексона Поллока. Он ответил: «Вы можете попробовать к нему постучаться, но я не знаю, дома ли он». Позднее я узнала от Сэнди, что Джексон крайне редко кому-то отзывался. Но, когда я постучала, он открыл дверь. Я представилась и сказала, что мы будем участвовать в одной выставке. И сразу вошла.

Что случилось потом? Я была ошеломлена, буквально ошарашена увиденным. Я смотрела на все эти изумительные картины и чувствовала, как пол уходит из-под ног… Я просто не сдержалась, я не могла не сделать пару-другую комментариев об увиденном. Помню, как после очередного восторженного замечания он сказал: «О, я не уверен, что это законченная работа». Я взмолилась: «Нет, не трогайте ее больше!» Конечно, я не знаю, послушался ли он меня.

Это был некрупный мужчина, но впечатление производил обратное. Ростом чуть выше метра шестидесяти… Фантастические, невероятно сильные руки. Такие руки нужно было фотографировать. Все говорили: он очень силен физически[412].

Впоследствии за многие годы Ли не раз описывала, как на нее повлияло первое знакомство с работами Матисса. По словам художницы, его живопись была настолько новой и необычной, что ей потребовалось немало времени, чтобы оправиться от эффекта первоначальной встречи с ней. То же самое произошло с «Герникой» Пикассо. После увиденного Ли пришлось выйти из галереи, чтобы в буквальном смысле восстановить дыхание. Картины Поллока, расставленные по всей мастерской, потрясли ее не меньше. Краснер вспоминала: «В них была сила, огромная жизненная сила, такая же, какую я чувствовала в работах Матисса, Пикассо, Мондриана. Увиденное потрясло меня»[413]. Ли говорила, что, взглянув тогда экспертным взглядом на пять-шесть картин Джексона, она поняла, что «столкнулась с творчеством человека, который был впереди меня». И продолжала: «Я была в восторге. Боже мой, вот оно. Я бы не смогла ощутить всего этого, если бы сама не пыталась достичь того же. В противном случае я этого просто не распознала бы»[414].

Ли обнаружила: стиль Поллока представлял собой удивительную комбинацию техник экспрессионизма и кубизма. Он использовал их, создавая сюрреалистические, мифологические и примитивные образы, через которые проявлялось бессознательное[415]. Он явно тоже читал книгу Грэма. Одна из картин Поллока, «Волшебное зеркало», особенно поразила Ли. «Мы поговорили об этой работе и о других, и разговор получился на редкость приятным и интересным. Он казался очень счастливым из-за того, что мне так понравились его картины. Позднее я узнала, что люди никогда не попадали в мастерскую Поллока так запросто… что он был невероятно закрытым в отношении своего творчества, своей личности, своей жизни, что буквально истязал себя одиночеством»[416]. Ли поняла: Поллок в некотором смысле творил в вакууме. Да, он был учеником регионалиста Томаса Харта Бентона и сотрудничал с мексиканским муралистом[417] Давидом Сикейросом. Однако он не знал никого из художников-авангардистов, которые наверняка лучше понимали бы его творчество и в среде которых он с гораздо большей вероятностью достиг бы успеха. Ли твердо решила представить этого замечательного человека своей компании из Даунтауна[418].