Женщины Девятой улицы. Том 1

В начале 1941 г. Горки признался Элен: ему очень хотелось бы завести американскую подружку. «Они такие сильные, эти американские девушки», – сказал он[706]. И Элен приняла этот непростой вызов, решив найти пару для своего скорбного друга. Но она, конечно, понимала, что это должна быть экстраординарная личность. С Горки было трудно ужиться, вдобавок он был ужасным критиканом. Но вскоре внимание Элен привлекла одна интересная 19-летняя особа, недавно появившаяся в их с Биллом окружении в Челси[707]. Дочь морского офицера Агнес Магрудер до Нью-Йорка успела пожить в Нидерландах, Франции, Швейцарии и Китае и уже дебютировала в высшем свете Вашингтона. Тем не менее девушка видела свое будущее несколько иначе, нежели в качестве жены дипломата, чья судьба была ей уготована. Агнес мечтала стать художницей. И вот, захватив с собой сундук, набитый атласными платьями и лисьими боа, она оставила родных в Шанхае и вернулась в США. По прибытии в Нью-Йорк девушка сняла комнату в квартирке, кишащей клопами, и устроилась на работу в китайскую газету коммунистического толка за углом от мастерской Билла. Тем временем отец полностью отказал ей в финансировании за поддержку Мао Цзэдуна. С каштановыми волосами, перекрашенными в черный под Мату Хари, Агнес была высокой, элегантной и хладнокровной – словом, великолепной во всех отношениях. (Жанна Рейналь, богатая художница, чей салон в Гринвич-Виллидж часто посещали местные мастера, говорила: «В нее была влюблена половина мира»[708].) А еще Агнес была на удивление мудрой в житейских вопросах и весьма необычно сочетала в себе качества дикой бунтарки и покорной музы. «А ведь она то, что нужно!» – подумала Элен, увидев девушку. Сначала она рассказала Агнес о Горки – о том, что он великий художник, но «ужасный позер, который поет и танцует сам и заставляет ходить хороводом всех остальных». Затем она как бы между делом предложила Горки: «Знаешь, мы на днях собираемся на вечеринку. Там будет одна девушка, которая тебе наверняка очень понравится. Хочешь пойти с нами?»[709].

Потом, уже на вечеринке, Горки долго стоял, выискивая в толпе ту, которую Билл ошибочно описал как «красивую блондинку». А Агнес, в свою очередь, оглядывала комнату в поисках весельчака-экстраверта, исходя из описания Элен. Горки в итоге выбрал подходящую блондинку и уже решил за ней приударить. Но Элен, вовремя заметив это, схватила художника за руку и сообщила, что та девушка – подружка хозяина вечеринки. «Да не та, а вот та!» – сказала она, указывая Горки на Агнес[710]. Он сел рядом с ней, но заговорить не смел. И она молчала. Девушка и представить себе не могла, что печальное, безмолвное существо рядом с ней – это тот, кто поет и танцует, да еще и заставляет делать это других. Постепенно гости начали расходиться. Когда ушли даже Билл и Элен, эти двое все сидели. В конце концов Горки встал и нахлобучил на голову свою шляпу с загнутыми кверху полями. И уже у двери столкнулся с тоже уходившей Агнес. Только тогда он наконец повернулся к ней и со своим мурлыкающим акцентом произнес: «Мисс Маугуигер?»

«А вы, наверное, Горки», – ответила она.

«Не хотите ли выпить чашечку кофе?» – спросил он[711]. С того момента, как рассказывала Элен, Горки и Агнес, которую он окрестил Мугуч, то есть «маленькая и могучая», стали неразлучными. Они поженились, и в апреле 1943 г. у них родилась первая дочка[712].

После этого жизнь Горки фантастически изменилась. Теперь у него была женщина, которая решила, что ее «крест» – помогать ему выражать на холсте свою правду. Художник продал картину Музею современного искусства и участвовал в его выставке молодых американских художников. А в качестве заключительного триумфального аккорда в том же судьбоносном году Горки познакомился с коллекционером Джозефом Хиршхорном, который заплатил ему 300 долларов за 30 небольших полотен. В итоге Горки оказался в совершенно непривычном для него положении любимого человека и художника, которого признают не только приятели из «Уолдорфа». После всего этого он с триумфом уехал из Нью-Йорка в Виргинию, чтобы провести лето на семейной ферме Мугуч. Впервые после побега из Армении, когда он был еще мальчиком, Горки получил возможность воссоединиться с природой[713].