Женщины Девятой улицы. Том 1

И наконец, Элен сотрудничала с композитором Джоном Кейджем, необычно загорелым веснушчатым мужчиной, который коротко стригся на армейский манер. Элен знала его по Челси. Кейдж и его жена Ксения, влюбленная в Билла, одни из немногих отваживались приходить к де Кунингам на ужин после переезда на Кармин-стрит. (Де Кунинги могли приглашать только двух гостей одновременно, потому что у них в квартире было всего четыре стула[1246].) Их совместные вечера совпали с трудным для Кейджа периодом. Его брак распадался, и он начал осознавать свою гомосексуальную ориентацию. Вдобавок Джона постиг творческий кризис[1247]. В колледже Блэк-Маунтин ситуация изменилась к лучшему. Освободившись от личных проблем, Кейдж с головой ушел в музыку Эрика Сати. В течение того лета он провел 25 концертов, где исполнялись произведения Сати. Но Джон мечтал отдать своему кумиру еще большую дань уважения. Он нашел одноактную комедию Сати под названием «Ловушка Медузы», которую до этого ставили всего один раз, в Париже. И вот Кейдж решил тоже поставить ее. Баки должен был выступить в роли главного героя, барона Медузы. Этот персонаж напоминал «амплуа американского комика У. К. Филдса — аристократа, который постоянно говорит невпопад», как рассказывала де Кунинг. Сама она должна была играть дочь Медузы — Фризетту. А, по словам Элен, «самого красивого студента в университетском городке Уильяма Шраугера» выбрали на роль ее ухажера. Актеры, сценаристы и 24-летний режиссер пьесы Артур Пенн, который в будущем в числе прочего снимет фильм «Бонни и Клайд», работали над постановкой все лето[1248].

За свое пятилетнее замужество Элен никогда не чувствовала себя такой свободной. Комната, в которой они жили, была маленькой и скудно обставленной, а еда в кафетерии едва тянула на съедобную. (Билл при виде салата из сосисок с бананами сказал: «Выглядит так, будто готовила Элен»[1249].) Но ее мозг работал на максимальных оборотах, она много училась и столько же занималась живописью. За время пребывания в колледже Блэк-Маунтин Элен написала 18 абстракций цветными эмалями по бумаге[1250]. Формы на ее полотнах были плоскими, четкими и искривленными; цвета казались сухими, лишенными страсти. В этих работах, несмотря на искусность исполнения, отсутствовала сама Элен. Это были проходные картины. Они появились в результате того, что Альберс распахнул перед ней дверь. Но де Кунинг еще предстояло пройти через нее, чтобы со временем создать произведения, которые станут ее визитной карточкой как художницы[1251]. К осени, когда Элен вернется в Нью-Йорк, в ее живописи произойдет прорыв. И тогда резкие густые мазки и насыщенные цвета на ее полотнах начнут передавать однозначный посыл — энергию, вырвавшуюся наружу.

Блэк-Маунтин оказался именно тем, что было нужно Элен на том этапе ее жизни. Она подзарядила свои творческие батарейки и погрузилась в атмосферу безграничных экспериментов. Ближайшими друзьями Элен в кампусе стали Кейдж и Каннингем. Билла скоро начало раздражать, что она проводит с ними так много времени. «Он был довольно враждебно настроен к нашей маленькой группе. Он называл нас хохотунами, — рассказывала Элен много лет спустя. — Я сидела с ними за обедом, и мы действительно все время смеялись. А Билл садился отдельно от нас. Я всей душой отдалась студенческой жизни. И гораздо больше общалась со студентами, чем с мужем»[1252]. Впоследствии, оглядываясь назад, де Кунинг поняла: поступая так, она заставляла Билла, который по-прежнему ощущал себя иностранцем, чувствовать себя еще более чужим на этом празднике жизни[1253]. Но даже если бы Элен осознала это тогда, то вряд ли свернула бы свою бурную деятельность. Впрочем, и Билл не стал долго дуться из-за того, что интеллектуально ненасытная жена совсем его забросила. Он начал тесно общаться со своими студентами и много работал над одной картиной — будущим шедевром «Эшвилль». Словом, тем летом пути Билла и Элен разошлись, но их жизнь отличалась чудесным сходством. А потом внешний мир вторгся в нее самым жестоким образом и разбил сердца обоих.