Женщины Девятой улицы. Том 3

Поначалу Хелен была настолько занята собственными делами, что еще могла шутить по этому поводу. Весной 1960 года они с Бобом отправились в Европу получать ее первый приз за живопись от Парижской биеннале[1055]. А осенью Бетти, бывшая жена Боба, прислала дочек, Джинни восьми лет и Лиз шести, жить к отцу, пока она, Бетти, будет проходить через процесс очередного развода.

Девочки думали, что приехали навестить отца на День благодарения, как это бывало раньше, но после праздника узнали, что домой, к маме в Вирджинию, они вернутся нескоро[1056]. Дети пришли в ужас, они страшно расстроились и очень грустили. «Хелен тогда пришлось справляться с эмоциональными последствиями того, что наша мама нас бросила, – объясняла Лиз, – и, думаю, во многом именно из-за этого ей довелось на собственной шкуре ощутить себя на месте ненавидимой мачехи. На самом деле лично к ней это не имело ни малейшего отношения; просто ребенку всегда проще ненавидеть мачеху, которая приняла его, чем собственную мать, которая его бросила»

[1057].

Для Хелен этот внезапный переход от роли жены к роли матери был не менее нервирующим. «Этой зимой на меня так много всего навалилось: здоровье, возраст, необходимость быть женщиной, женой, художником; независимой и свободной. И я часто чувствую себя загнанной в ловушку, – писала она Грейс после переезда к ним девочек. – Истины и выборы временами так размыты»[1058].

Довольно скоро проблемы в женской части семейства Мазервеллов, как у взрослой ее представительницы, так и у маленьких, в основном развеялись, и радость от общества друг друга стала одной из характерных особенностей их семейной жизни. Довольно большую роль в этом сыграла молодая няня-ирландка[1059]

.

Хелен доверила своих падчериц школе, которая когда-то спасла ее, проблемного подростка, – школе Далтона. «В этой школе у всех детей были разведенные родители и все родители были знаменитостями, – рассказывала Джинни. – Так что для нас она была чем-то вроде зоны комфорта»[1060]. Кроме того, признавая, что детям в жизни необходим порядок, Хелен установила нехарактерно жесткие правила и для себя[1061]. Она переехала в мастерскую на 83-й Восточной улице, кварталах в десяти к югу от их дома, и соблюдала распорядок дня детей не хуже любой другой ответственной работающей матери, пусть и той, чья жизнь включает в себя участие в выставках в Париже, Милане, Лос-Анджелесе и Нью-Йорке

[1062].

Перфекционистка, всегда жившая в Грейс, умело жонглировала работой и заботой о маленьких подопечных, которые часто приходили к ней в мастерскую, где рисовали и танцевали вместе с мачехой (под «Битлз» и Чабби Чекера)[1063]. Однако продлилось это всего два года. Все усилия Хелен и Боба получить постоянную опеку над детьми оказались тщетными, и в 1962 году они заключили с Бетти соглашение о совместной опеке, согласно условиям которой девочки должны были жить зимой в Вирджинии, а летом – с Бобом и Хелен[1064]

.

В отличие от работ Ли, Грейс, Элен и Джоан, картины Хелен в начале и середине 1960-х вошли в моду. Она стала излюбленной темой массовых журналов, апеллировавших к продвинутым читателям[1065]. Во времена, когда ее старые друзья-художники активно вовлекались в политическую борьбу на стороне левых сил, Хелен все более ассоциировали – правомерно или ошибочно – с теми, кто стоял на противоположной стороне баррикад.

Именно в этот период имя Хелен Франкенталер стало постепенно выдавливаться из почетного списка авангардисток, опять же не на основе того, что она делала в своей мастерской, а из-за стиля ее жизни. Боль этого непонимания несколько смягчалась поддержкой друзей, которые действительно знали и понимали Хелен. Одним из них был скульптор Дэвид Смит.

В 1964 году Хелен начала вместе с ним работать с керамикой в Вермонте[1066]. После свадьбы с Бобом ее отношения с Дэвидом стали, по сути, родственными. У него были дочки – сверстницы Джинни и Лиз, и две семьи вместе проводили лето в Провинстауне, где у Хелен и Боба был дом и мастерские. Можно сказать, Дэвид замкнул некий цикл их жизни. Он был лучшим другом Боба и человеком из 1950-х, которого Хелен любила больше всех, за исключением Грейс, Фрэнка и поэтессы Барбары Гест. Вот почему его гибель в мае 1965 года стала для нее таким огромным ударом.

Смит на своем грузовике ехал за спорткаром «Лотус» художника Кеннета Ноланда по горной дороге, они спешили на открытие выставки в Беннингтонском колледже. В какой-то момент Смита бросило на ограждение, и грузовик перевернулся. Когда Ноланд позвонил Бобу и сообщил, что Дэвид получил серьезные травмы, Хелен «пошвыряла в сумку самое необходимое, и мы на скорости под сто восемьдесят километров в час домчались до Олбани, – вспоминал Боб. – Он умер за пятнадцать минут до того, как мы туда добрались»[1067].