Женщины души моей (ЛП)

Большинство стран мира живёт в культуре, сосредоточенной на молодости, красоте и успехе. Любой женщине очень сложно разобраться во всём этом; для большинства это явное фиаско. В молодости красота касается практически всех женщин. На протяжении пятидесяти лет я едва выдерживала этот вызов, считая себя крайне непривлекательным человеком. С кем я себя сравнивала? Работая в журнале «Паула», я сравнивала себя со своими коллегами, всеми сплошь девушками-красавицами, с окружавшими нас моделями, с участницами конкурса Мисс Чили, организуемого ежегодно, и т. д. О чём я тогда думала, чёрт побери? Затем мне пришлось пожить в Венесуэле, в стране сладострастных и красивых женщин, выигрывающих практически все международные конкурсы красоты. Чтобы покончить с непреодолимым комплексом неполноценности, было достаточно просто показаться на пляже.

Невозможно соответствовать шаблону, навязываемому нам рекламой, рынком, искусством, средствами массовой информации и общественной нравственностью. Поддерживая нашу низкую самооценку, нам продают продукцию и нас контролируют. Объективизация женщины настолько господствует в обществе, что мы её уже не ощущаем, она поработила нас в годы нашей молодости. Феминизм не спас нас от этого рабства. Мы избавляемся от него лишь с возрастом, когда становимся невидимыми существами и перестаём быть объектом желаний, или когда какая-то трагедия слишком сильно сказывается на людях, попутно сталкивая нас с основными принципами существования. Именно это случилось со мной в пятьдесят лет, когда умерла моя дочь Паула. Вот почему я аплодирую молодому феминизму, который очень старается разрушить стереотипы.

Я отказываюсь уступать евроцентристской модели идеала женщины — молодая, белокожая, высокая, стройная и т.д. —, но я воспеваю человеческий инстинкт, заключающийся в окружении себя красотой. Мы украшаем наши тела и стараемся украсить нашу среду обитания. Нам нужна гармония, мы придумываем разноцветные ткани, расписываем стены глиняных хижин, занимаемся керамикой, шитьём, плетём кружево, и т. д. Это женское творчество называется рукоделием и продаётся дёшево; подобная деятельность мужчин считается искусством, за которое люди готовы дорого платить, как, например, тот банан Маурицио Каттелана, приклеенный скотчем к стене в галерее в Майами и стоящий 120 тысяч долларов. Стремясь стать красивее, мы позволяем себе соблазняться безделицами или тешить себя иллюзией, что губная помада способна улучшить нашу судьбу.

И среди людей, и среди других видов живых организмов представители мужского пола, в основном, тщеславные; те стараются стать красивее, шумно себя ведут и распушают перья, чтобы привлечь лучших самок и с их помощью распространить своё семя. Такова неумолимая биологическая потребность в размножении. И в этом плане у красоты основная, фундаментальная роль.

Одна подруга часто присылает мне на мобильный телефон картинки с экзотическими птицами. Воображение природы, заметное в сочетании цветов и форм оперения, поистине поражает. В тропических лесах Центральной Америки крошечная птичка щеголяет всеми цветами радуги лишь бы привлечь невзрачную на вид самку. Чем более смешанные и более яркие краски самца конкретного вида, тем уродливее выглядит его самка. Какая ирония эволюции! Когда эта птичка полагает, что где-то там, возможно, находится невеста, то выбирает хорошо освещённое место, которое начинает тщательно приводить в порядок, убирая с земли листья, ветки и всё лишнее, что более чем он сам может привлечь самочку. Когда территория расчищена и готова, он устраивается в центре, начинает петь и волшебным образом создавать вокруг себя светящийся веер из зелёных перьев. Тропический лес отходит на второй план, уважая красоту этого чванливого трубадура.

Мы — существа чувственные, мы ощущаем вибрацию звука, цвета, ароматов, текстур разных материй, вкусовых ощущений — ощущаем вибрацию всего, что приносит удовольствие нашим чувствам. Нас трогает не только красота нашей планеты, которую олицетворяет эта птица с зелёным оперением в виде веера, но и всё то, что способен создать Человек. Много лет назад, когда моим внукам было соответственно пять, три и два года, из своего путешествия в Азию я привезла внушительных размеров деревянный ящик. Мы его открыли в гостиной, и внутри на соломенной подстилке покоилась метровая алебастровая статуя. Это был безмятежный Будда; молодой и стройный, он медитировал с закрытыми глазами. Трое детей побросали свои игрушки и, безмолвные и очарованные, они долго стояли и смотрели на статую, словно бы ясно понимали, что сейчас они наяву столкнулись с чем-то необычным. Уже прошло много лет, а мои внуки до сих пор приветствуют Будду, каждый раз входя в дом.