Женщины, которые меня… научили готовить

– Пу, – тихо и проникновенно, как мне показалось, произнес я, – что ты скажешь?

Чуть помедлив, Сорок пятая придвинулась ко мне на пару сантиметров, опустила голову, закрыв все лицо волосами, и вдруг сказала:

– Я пойду в душ, окей?

Немного опешив, я кивнул и попытался подняться, однако тысячи крохотных иголок пронзили икры ног, и я чуть не свалился на пол. Видимо, говорил я дольше, чем мне казалось, и ноги затекли в неудобной позе.

Пу, собрав со столика пустые тарелки, деловито, но с очевидным пиететом унесла их ко входной двери, открыла ее и привычно поставила на пол в коридоре. Что-что, а в особенностях Room Servis она разбиралась не хуже меня. После этого, она незаметно юркнула в приоткрытую дверь ванной комнаты, и через мгновение за ней раздался шум льющейся воды.

Я был несколько раздосадован ее реакцией, но с учетом трудностей перевода, дал ей фору. Не каждый раз ей предлагают уехать. Ну на Краби возможно, но в Россию? Нет, ребята, тут я точно первый у нее.

Вспомнив про железобетонный аргумент, я кинулся в прихожую, достал из сумки футляр с кольцом и так же стремительно вернулся назад к большой двуспальной кровати. Спрятал кольцо под подушку в надежде, что финальный удар я нанесу уже после того, как все случится. Или подарить сейчас? Чтобы она не думала, что я такой же как все. Так размышлял я, пока из ванной не выпорхнула миниатюрная статуэтка, обернутая в большое белое полотенце. От этого ее светлые волосы казались еще более светлыми, и вообще создавалось ощущение нереальности. Она аккуратно скользнула в кровать, не придав этому движению ни грамма сексуальности. И окончательно тем самым вскружив мне, вместе с шампанским, голову. Я кинулся в душ…

* * *

…Лежа в кровати сразу после секса, я готов видеть в лежащей рядом женщине кого угодно, только не предмет обожания или даже банального желания. Чувство вины, разочарования, страха, злобы, самоедства, простого беспокойства… Чего угодно, но не блаженство и негу. Так было всегда. Но не в этот раз. Кончики пальцев еще ощущали невероятную гладкость шелковой кожи, ее аромат еще пьянил, в закрытых глазах словно отпечатался ее взгляд, удивительной глубины.

Сам секс был ужасным. Скомканным, неуклюжим и каким-то примитивным. Не было гармоничного единения двух душ и тел в первобытном танце страсти и любви. Отчасти я был несказанно этому рад. Мне казалось, что посредственный секс может доказать мои глубокие чувства к ней, основанные на сотканной наспех невесомой и невидимой материи чувств.

Мои ожидания оправдались. Обессиленный, скорее от эмоций этого вечера, чем от физических усилий, я повернулся к Пу и потянул ее к себе. Беспрекословно подчиняясь, она, тем не менее, очень аккуратно и незаметно успела положить между нашими телами тонкое одеяло, которое я даже не сразу почувствовал. Запустив руку под подушку, я решил, что время последней атаки наступило. Час ночи. Надо еще обо многом поговорить. Теперь все формальности соблюдены, и Сорок пятая должна, по всем законам женского поведения, преодолеть барьер смущения и неловкости.

– Пу, – прошептал я в ушко лежащей рядом мечты, – посмотри, это тебе.

Я не стал раскрывать футляр, и уж тем более вставать на колено. Во-первых, я был голый, и сама мысль о голом мужчине, стоящем на колене с протянутой рукой, должна была вызывать у любой женщины чувство презрения и собственного превосходства. Даже если в протянутой руке кольцо. А во-вторых, я уже понял, что Пу правильно воспитана, и мужчина в ее представлении не должен опускаться на колени. Мужчина не должен был опускаться в ее глазах даже на одно колено.

– О нет, не надо, – вдруг с каким-то странным придыханием запричитала она.

– Почему? Это тебе подарок, это просто кольцо, – мгновенного и ожидаемого эффекта на Пу мой поступок не произвел, – послушай, ты мне очень нравишься, и я хочу, чтобы оно было у тебя.

Пу несколько секунд не двигалась, пытаясь, видимо, притвориться неодушевленной. Потом осторожно взяла футляр и, не открывая, положила его на тумбочку.

– Может откроешь и посмотришь? – Мне было одновременно и смешно и немного обидно. Но Пу неожиданно привстала на кровати, прикрывая маленькую упругую грудь одеялом.

– Извини, можно я пойду домой?

– Домой? – Пришла моя очередь удивляться. – Подожди, у нас же лонгтайм. – Я тут же вспомнил про «оплаченное» время и решил, что так проще достучаться до ее сердца.

– Да, но, мистер, у меня дома плачет ребенок, папа дома один. Можно я поеду?

Папа. Ребенок. Плачет. Один.

Эти слова гулко отдавались в моем черепе. Стандартная схема. Ничего нового. Хотелось сразу закричать туда, в свой череп: «Предупреждали же! Думал будет по-другому?» Моя мечта стремительно исчезала. Все картинки будущих встреч с друзьями сгорали в невидимом пламени.