Женщины, которые вдохновляли

«Я растерялся, — писал тот в своем дневнике, — и сказал ей, что подумаю, а ответ дам завтра. Я сразу понял, что поеду во Францию и вернусь оттуда без нее. Но я любил ее больше всего на свете и скорее согласился на тысячу неприятностей, чем отпустить ее одну в столь длительное путешествие…»

Своему же отцу он написал: «Я на последней стадии моего безумия… Завтра я выезжаю в Париж, там мы расстанемся с Санд…»

В Париже Жорж Санд почувствовала себя неуютно.

Высший свет не понимал, как можно было предпочесть неизвестного и безродного врача Мюссе. И уже очень скоро итальянец отправился восвояси.

Что же касается самого Мюссе, то на первом же их свидании он сказал Санд:

— Я прощаюсь с тобой, моя возлюбленная. Но поверь мне: я не умру, не написав книгу обо мне и о тебе. Клянусь в этом моей юностью и моим гением. Потомки будут повторять наши имена, как имена тех бессмертных возлюбленных, имена которых соединены навеки, как имена Ромео и Джульетты…

Надо ли говорить, что после этого заявления любовники потеряли головы, и любовь между ними вспыхнула с новой силой. Мюссе был опьянен вновь вспыхнувшей страстью, а она растрогана силой его чувств.

Но уже очень скоро все началось сначала, и Мюссе принялся мучить свою возлюбленную Бесконечные сцены ревности, оскорбления, а затем мольбы о прощении и неизвестно откуда берущаяся нежность менялись с огромной скоростью, словно в каком-то фантастическом калейдоскопе.

«Пойми же, — писал Альфред после очередного бурного объяснения, — что мы с тобой ведем игру, где ставками являются наши сердца, наши жизни. И это совсем не так забавно, как кажется…»

Не выдержав напряжения, Санд уехала к себе в имение. Для нее было ясно, что окончательный разрыв с Мюссе неизбежен. Но просто так она уйти не могла.

Приехав в Париж, она попросила Мюссе о встрече.

Тот не ответил, и тогда она отрезала свои прекрасные волосы и отправила их жестокому любовнику.

Получив тяжелые локоны, Альфред разрыдался и поспешил к своей возлюбленной.

Но… нельзя в одну реку войти дважды, и их дальнейшие отношения превратились в долгую и мучительную агонию любви.

От разрыва к разрыву, от примирения к примирению их чувства «теряли» последние силы.

Санд и Мюссе были похожи на обливающихся потом и кровью борцов, которые наносят друг другу смертельные удары, но не в силах разжать объятья.

В конце концов, дело дошло до того, что Мюссе собирался убить ее.

Не выдержав этой бешеной гонки, Санд снова уехала в Ноан. На этот раз все было кончено навсегда.

Бурный роман Жорж Санд и Альфреда де Мюссе закончился, как и положено творческим людям, описанием в своих произведениях всего происходившего с ними.

Париж с упоением зачитывался вышедшей в 1836 году книгой «Исповедь сына века», в которой Альфред де Мюссе в образе героини Бригитты Пирсон изобразил Жорж Санд.

Прочитав «Исповедь», Санд словно пережила эту бурную историю отношений заново. И не раз во время чтения ее глаза наполнялись слезами.

Она написала ему всего несколько строк: «Чтобы сказать ему сама не знаю что: что я его очень любила, что я ему все простила и что я не хочу встречаться с ним…»

Вот такая женщина стояла теперь перед фортепьяно, за которым сидел Шопен. Помимо восторга, в ее глазах музыкант ясно прочитал нечто большее.

Однако на Шопена она не произвела ни малейшего впечатления. И после того как Санд, поблагодарив его за блестящую игру, отошла, он негромко сказал графине:

— Какая несимпатичная женщина! Да и женщина ли она?

Когда Шопен начал прощаться, Санд снова подошла к нему вместе с Листом и, наговорив музыканту комплиментов, просила его бывать у нее.

И… странное дело!

Шопен с удивлением обнаружил, что на этот раз женщина не показалась ему непривлекательной.

Более того, было в ней нечто такое, что заставило его в внимательнее присмотреться к ней.

Конечно, ни о какой любви с первого взгляда не было и речи.

Да, Шопен был польщен тем, что на него обратила внимание столь известная личность, какой уже тогда была Аврора. Но не более того.

«Я, — писал он родителям, — познакомился с большой знаменитостью, госпожой Дюдеван, известной под именем Жорж Санд; но её лицо мне несимпатично и вовсе мне не понравилось. В нём даже есть нечто такое, что меня отталкивает».

Но женщина сильна не только красотой, и уже очень скоро Шопену пришлось убедиться в этом.

В характере Авроры, в её манере держаться с мужчинами было что-то настолько притягательное, против чего не могли устоять даже те, кто явно не симпатизировал ей и не любил её.

И судя по всему, именно октябрь 1837 года стал самым счастливым временем в жизни великого музыканта.

После встречи у графини д'Агу он еще три раза встречался с Авророй.

«Она, — вспоминал он позже, — проникновенно смотрела мне в глаза, пока я играл, и её ласкающие взоры отуманили меня. Я был побеждён! Аврора, какое очаровательное имя!»

В лице Жорж Санд Шопен обрёл верного понимающего друга, человека, тонко чувствующего его творчество.

Как-то она сказала по поводу двух его вальсов:

— Они стоят всех моих романов…

И она не льстила и не лукавила: она так думала и чувствовала.

И началось!