Женщины, которые вдохновляли

Странная сила завладела обоими и закружила их в своем заколдованном вальсе.

Писательница старалась бывать в тех же местах, что и Шопен, а через год уже сам музыкант уже не представлял себе жизни без этой женщины.

А ведь если говорить откровенно, трудно было представить себе более удивительную пару.

Интеллигентный, мягкий, а порою и робкий Шопен и вспыльчивая и постоянно склонная к эпатажу экзальтированная Жорж Санд.

Ему претил ее мужской костюм, и в его обществе Аврора старалась носить платья.

Он был единственным человеком во всем Париже, который называл писательницу ее настоящим именем.

Ей не нравилась его консервативность и нерешительность.

К тому же, здоровье Шопена оставляло желать лучшего (с юных лет композитор страдал чахоткой), и во время обострения болезни он становился ворчливым и капризным.

Довольно часто его сильно развитая мнительность переходила всякие границы, и он целыми днями лежал на кровати в теплом ночном чепце и с пиявками на шее.

В 1838 году, чтобы поправить здоровье Шопена, влюбленные отправились в Испанию.

Майорка встретила влюбленных проливными дождями. Шопен чувствовал себя плохо, и Жорж Санд превратилась в сиделку.

Узнав о тяжелой болезни Шопена, хозяин дома потребовал, чтобы влюбленная пара немедленно съехала.

При этом надо было заплатить за мебель, посуду, белье и побелку стен: по испанским законам вещи, которыми пользовался заразный больной, требовалось немедленно сжечь.

Найти новое жилье было невозможно, поскольку известие о болезни композитора быстро распространилась по городу, и никто не собирался поселить у себя серьезно больного музыканта.

Влюбленные нашли приют в отдаленном монастыре.

Шопен не пожелал расставаться со своим пианино, и Жорж Санд пришлось нанять целую роту солдат, чтобы затащить инструмент по горной тропе в одну из келий.

Монастырская жизнь не добавила Шопену здоровья, и все это время Аврора заботливо ухаживала за ним.

Но все было напрасно, и влюбленные решили вернуться во Францию.

Однако и это оказалось невозможным, поскольку ни один корабль не хотел принимать на борт тяжелобольного пассажира.

Жорж целыми днями металась по городу и умоляла капитанов сжалиться над несчастным композитором.

Наконец, ей повезло, и один владелец судна согласился взять их, предоставив влюбленным самую плохую каюту.

Другими пассажирами судна была сотня свиней, и Шопен всю дорогу возмущался тем, что свиньям капитан предоставил лучшие условия, нежели ему.

Чем вконец измучил и без того смертельно уставшую Аврору.

Вернувшись во Францию в феврале 1839 года, влюбленные поселились в Ноене.

Благодаря смене обстановки и постоянной заботе Авроры, Фредерик начал поправляться.

Дабы завершить начатое, Аврора осенью 1839 года снова увезла всю семью на Майорку, надеясь, что в более теплом климате Шопен окончательно поправится.

Они поселились в заброшенном монастыре, обрамленном зелеными горами, скалами и одиноко стоящими пальмами.

После этой поездки Санд часто говорила, что живет с тремя своими детьми — третьим ребенком она называла Шопена.

Их часто видели на прогулках.

Жорж бегала по полям с детьми, а Шопен ехал за ними на ослике.

Однако одет он был при этом как на прием к особе царской крови.

Однако и здешний климат не помог Шопену, у него участились приступы кровохарканья, и им пришлось уехать.

С 1841 по 1846 год они жила в поместье Авроры. Шопен много сочинял и импровизировал, Санд писала свой лучший роман «Консуэло» и проявляла трогательную заботу о здоровье композитора.

Была ли она счастлива?

Вряд ли.

Ее друзья были уверены в том, что Шопен был «злым гением Санд, ее вампиром, ее крестом».

Возможно, оно так и было. Если учесть, что постоянно плохо себя чувствовавший музыкант постоянно на все обижался и ревновал Аврору.

Более того, после не очень радостного путешествия в Испанию между любовниками пробежала первая черная кошка.

На людях Аврора была внимательна к нему, но когда они оставались одни, измученная его придирками и капризами, она менялась далеко не в лучшую сторону.

И именно тогда она под всяческими предлогами стала отказывать Шопену в плотской любви.

Пребывание в роли постоянной сиделки вряд ли способствовали страсти, и злые языки уже откровенно поговаривали о том, что она смертельно устала от вечно больного любовника.

Да и сама Аврора в порывах откровенности не раз признавалась в том, что в постели Фредерик вел себя, как старая больная женщина.

В конце концов, она убедила себя в том, что любые телесные наслаждения вредны Шопену, а затем стала убеждать в этом и его самого.

Когда у композитора появились первые признаки чахотки, Жорж Санд стала откровенно тяготиться им.

Ей было слишком трудно любить больного и постоянно раздражительного человека.

Однако сам Шопен даже не думал о разрыве, который был для него подобен смерти.

Да и где он мог найти такую женщину, которая, подобно Авроре в ее лучшие дни, стала бы заботиться о нем и терпеть все его выходки.

К тому же, он все еще любил Аврору, и его жизнь в ее имении была отмечена бурным всплеском его творческой активности.

Однако сама Аврора, судя по всему, думала иначе.