Женщины Льва Толстого. В творчестве и в жизни

А в уста Сережи Ивина вложил такие размышления: «Скажите вы, люди благоразумные и с характером, которые, раз избрав дорогу в жизни, ни разу не сбивались с нее, не позволяя себе никакого увлечения, скажите, неужели можно строго судить молодого, влюбленного мальчика за то, что он под влиянием любви способен поддаваться обаянию дружбы и тщеславия? Вы, может быть, не поймете меня, когда я скажу, что был влюблен, как только может быть влюблен 18 – тилетний мальчик, и несмотря на это, намек Н.Н., что он не должен слишком выказывать своей любви Графине, а дожидаться того, чтобы вышло наоборот, и несколько слов, обращенные к нему Н.Н., к которому он чувствовал какое-то особенное расположение, в первый раз в единственном числе второго лица, совершенно вскружили ему голову; и он остался ужинать в первой комнате…»

А вот описание состояния влюбленного юноши. Не есть ли это отражение состояния самого автора? «Теперь ему никого не нужно. Ласковая улыбка и взгляд Графини придали ему более сознания своего достоинства, чем Гр(афский) титул, богатство, красота, кандидатство, ум и всегдашняя лесть, и похвалы, в одно мгновение из ребенка сделали мужчину».

Недаром говорят, что, создавая произведение, «скалывай с себя».

Молодой Толстой

Рассказ «Святочная ночь» – это и воспоминания о жизни до службы, и мечты о счастье. Лев Толстой писал его на Кавказе, в свободные от службы минуты, писал, окунаясь в прошлое и размышляя о несбыточном будущем.

Впервые в дневнике он коснулся своей безалаберной, как он называл, жизни в Москве в июне 1850 года… 14 июня он написал: «Последние три года, проведенные мною так беспутно, иногда кажутся мне очень занимательными, поэтическими и частью полезными; постараюсь пооткровеннее и поподробнее вспомнить и написать их. Вот еще третье назначение для дневника».

17 июня он сделал в числе других очередную запись, так и озаглавив ее: «Записки». «Зиму третьего года (то есть позапрошлого, 1848 года. – Н.Ш.) я жил в Москве, жил очень безалаберно, без службы, без занятий, без цели; и жил так не потому, что, как говорят и пишут многие, в Москве все так живут, а просто потому, что такого рода жизнь мне нравилась. Частью же располагает к лени и положение молодого человека в московском свете. Я говорю: молодого человека, соединяющего в себе некоторые условия; а именно, образование, хорошее имя и тысяч десять или двадцать доходу. Молодого человека, соединяющего эти условия, жизнь самая приятная и совершенно беспечная, ежели он не служит (то есть серьезно), а просто числится и любит полениться. Все гостиные открыты для него, на каждую невесту он имеет право иметь виды; нет ни одного молодого человека, который бы в общем мнении света стоял выше его. Приезжай же тот же барин в Петербург, его будет мучить, отчего С. и Г. Горчаковы были при дворе, а я не был; как бы попасть на вечера к баронессе З., на раут к графине А. и т. д., и не попадет, только ежели может взойти в салоны эти, опираясь на какую-нибудь графиню. И ежели он не вырос там, или ежели не умеет переносить унижения, пользоваться всяким случаем, и проползти хотя с трудом, но без чести».

Пока еще не складывался замысел рассказа, пока еще только делались наброски, которые он называл приятным занятием, добавив, что «по дневнику весьма удобно судить о самом себе».

В числе записей была и «Из правил общих»: «Случается, что вспомнишь что-нибудь неприятное и не обдумаешь хорошенько этого неприятного, надолго испортишь юмор.

Всякую неприятную мысль обсудить: во-первых, не может ли она иметь следствий; ежели может иметь, то как отвратить их. Ежели же нельзя отвратить, и обстоятельство такое уже прошло, то, обдумав хорошенько, стараться забыть или привыкнуть к оному.

Большой переворот сделался во мне в это время; спокойная жизнь в деревне, прежние глупости и необходимость заниматься своими делами принесли свой плод. […]

Много содействовало этой перемене мое самолюбие. Пустившись в жизнь разгульную, я заметил, что люди, стоявшие ниже меня всем, в этой сфере были гораздо выше меня; мне стало больно, и я убедился, что это не мое назначение».

«Заметил в себе я еще важную перемену: я стал более уверен в себе, то есть перестал конфузиться; я полагаю, что это оттого, что имею одну цель в виду (интерес), и, стремясь к ней, я мог себя оценять и приобрел сознание своего достоинства, которое так много облегчает отношения людей. […]