Женщины нашего села

Так, тридцать лет назад, выделившись на главном фасаде здания лишь вывеской, в последние годы поменявшей старые «ИЗВЕСТИЯ» на яркий баннер, парадный вход в контору закрепился в фасаде дворовом. От него наверх, зазывая посетителей скромной стрелочкой, вела лестница, бывшая изначально черной, и собственно оставшаяся таковой, если б не празднично выкрашенные в белое плинтуса, въехавшими когда-то активистами от Фемиды. Остальное было неизменным и поддерживало вместе с деревянной скамейкой, темно-зеленой краской и седыми шторами первичную нетронутость. Прямо и направо из коридора выходили швейная и трикотажная мастерские. Три левые комнаты поделили меж собой законники. В одной из них с ярко-синими обоями морозного неба, уходящим ввысь северным сиянием бумажного плинтуса, и восседала Варвара Даниловна, ласково называя ее своим «хладнокровным спокойствием». Из мебели в кабинете было только нужное – шкаф, стол, два стула и фикус. Зато комната была угловой, потому действительно самой тихой и спокойной в здании. Еще особую гордость вызывало городское местоположение здания. Оно находилось прямо напротив районного суда. Так что на зависть конкурентам «второе рабочее место» лежало ближе выражения «подать рукой». А для Варвары Даниловны, наблюдающей его каждый день из окошка, оно было когда-то и первым. Неизвестно, уж по какой причине произошло смещение на местах, но при случае бывшая мировая судья всегда с трепетом привносила в мир славу о своих великих молодых подвигах.

Вообще поводов для гордости у Варвары Даниловны было великое множество, все не перечислишь. И даже были те, на которые их владелица не всегда и указала бы. А все потому, что Барончина относилась к тем людям, слава о которых, обретаясь в правдах и небылицах, совсем не знала в этом меры. Вот, даже фамилия Барончина! Вы когда-нибудь встречали столь редкостный вид? Пришлось довольно поломать голову, чтобы понять, откуда ж все-таки проистекает образ адвокатессы, пока, не отбросив местные приписки, не отыскался истинный след ее. Уж не знаю, задавалась ли сама носительница фамилии этим вопросом? А ведь истоки-то даже не из юной Франции…Кажется сам вечный город был зачинателем рода сего! Хотя единственный источник эпохи раннего Возрождения, упоминавший о корнях Барончи, не боится предположить и более ранний период.

Что до внешности, то и тут Варвару Даниловну к посредственности никак не отнесешь. Во многом именно древнейшие истоки определили экстерьерные особенности адвокатессы, хотя и современность внесла корректировки. Овал лица, например, поистратив в столетьях аттическую строгость, разъехался в местах одних, заострив углы в других, а римский некогда нос, приобрел с российским фамильным окончанием, национальную картофельность. Видимо, не у всех мастеров в роду каменные цветки выходили, являлись и Варвары Даниловны. Но все же родовитость была налицо. Однако к какой точно породе она принадлежала, определить не беремся. Долговязые уши и близко прикрепленные к носу зрачки входили в заметное противоречие со слегка задранными ноздрями и неуемной челюстью. В остальном это была шестидесятилетняя светлой масти женщина, предпочитавшая в одежде цвета, однако, темные. Вероятно, выбор контрастировал с ее мыслями, но более вероятно, к черному подходило так любимое золото, всегда праздничной нитью перерезавшее грудь Варвары Даниловны. Не хочется упрекать благородную защитницу в излишествах, но она имела в своем распоряжении некие расточительности, не совсем свойственные заявляемым внутренним переживаниям, являясь в залы судов в кашемировом пальтишке, лисьем или даже собольем полушубках. На руках у нее красовались золотые часики какой-то особой прямоугольной формы, и увесистый серебряный браслет, носимый также образом индивидуальным – поверх рукава.

Хотя за браслет упрекать Варвару Даниловну не стоит, поскольку не личное желание в его приобретении владело ей. Он и не подошел вначале, за что в годы мирового судейства она, по привычке чуть сама не развелась с мужем. Так браслет и запропастился где-то на полках до самой мужниной смерти. Но как-то разбираясь в комнате и переставляя что-то после похорон, «милая вещица» попалась на глаза, и, всплакнув, Варвара Даниловна уже никогда не расставалась со своими воспоминаниями.

Вообще, Варвара Даниловна была еще в полном расцвете женственных сил и иногда признавалась себе наедине, что могла бы еще раз пройти испытание мук любви…хотя нет, оставим подробности ее частных мечтаний неприкосновенными, не будем переходить статью закона, в частности 23-24 их номера конституции Российской Федерации. Да и ни к чему эти детали о лице в нашем повествовании совсем не важном. Окунемся в социальные мысли Варвары Даниловны, которые на миг, освободившись от ненавистной коробки, вернулись к главной нашей героине.