Женщины нашего села

«Понадеялась. Думала, по-настоящему, любит. Буду, как за стеной жить. А как такой любить сможет, если он словно ребенок всем доверяет? Только и умеет прощать, да щеки подставлять, а ты люби такого, живи с ним, учись его философии добродетельной. Думала, рассуждает, может не дурак? А он кроме как умничать со своими «взглядами на сущность бытия» и не понимает ничего. Логика! Я так обосную, что и не поймет, как это логика с ним вместе его главной дурой и сделалась.

Да и может ли мямля эта вообще кого-либо завести? Какой тут накал страстей, если с ним и поскандалить толком невозможно? С таким абсурдом согласится, да это ж чего не выдумаешь! Ну что над таким издеваться? Тряпка. Такому изменить – честь поправить! Деловой! – Запищал в суде – «Я не уверен в экспертизе, она ее купила. Буду проверять снова». Мели Емеля после драки кулаками! А если и купила? Кто ж тебе проверить даст? Закон для таких дураков как ты и писан! – Посажу, только к ребенку подойди! Хотя, вроде похожа? – Наташины руки непроизвольно сжали бумагу – лучше б не была. Все равно он ничего не добьется, а мне всю жизнь характер ее ломать. В итоге, все равно останется тряпкой.

Правильно Варвара Даниловна заметила, извелись нормальные мужики. Просто тошнит от этих: люблю, храню, погибну…тьфу! Где сильный, где тот, кто достойно и защититься, да и напасть сможет? Где настоящий мужчина? И каждый должен знать свое место. Если ты животное, ешь из миски, гуляй по расписанию, спи на полу. Если мужик, то управляй, зарабатывай, приноси. Ты – глава семьи! Ты любыми путями обязан женщину себе подчинить. А хоть бы и ударить, раз по-другому никак…А когда вокруг одна размазня тихой радости, опухоль эту вырезать надо, потому как выживает в этом мире сильнейший».

Выдержанная обоснованность успокоила разгулявшиеся нервы, приведя рассуждение к вопросу, еще с утра вставшему, после проведения генерального заключения по имеющимся делам. Наташа оторвалась от чтения.

– Ну что, Наташенька, взглянула? – Варвара Даниловна внимательно наблюдала за тем, как Наташа сосредоточенно читала текст, млея от процесса.

– Варвара Даниловна, Вы гений! Все учтено безукоризненно! – блеск вновь озарил офис.

– Ну, уж и не переоценивай меня – благодарное тщеславие Варвары Даниловны покраснело.

– Варвара Даниловна, а помните…я Вам говорила, что есть у него еще одна квартира… А что, если… – засмущалась Наташенька, видимо, больше доверяя опыту адвокатессы.

– Я поняла тебя. Здесь, конечно, будет трудновато. Закон во многом еще не доработан. Я бы вообще всем обездоленным матерям большую часть имущества присуждала. Что это такое, рожай им, а они … А знаешь, сколько таких обманутых?!

Отчаянные слезы навернулись на поникшие глаза от горячих слов Варвары Даниловны.

– Спасибо Вам, спасибо, что Вы добрая такая.

– Как жаль, что меня не было с самого начала. Нельзя было допустить этого. Бедная ты моя! – адвокатесса встала. Ноющей душе так захотелось обнять бедняжку, однако последняя, вдруг нечаянно вывернулась и спросила.

– А можно его отцовства лишить?

Защитница даже потерялась.

– Наташенька… Так он тогда тебе алименты платить не будет. Тут лучше не спешить. Вот отучишься, а потом уж…

– Ах, Варвара Даниловна, если б я знала, что так все обернется, я бы никогда не пошла с ним в Загс.

Глава 5

Для мужчины не проходит безнаказанно попытка

сблизиться с испорченной женщиной.

Р. Киплинг «Свет погас»

– Загс! Любимая! – Антону, наконец, повезло, он даже припарковался рядом. – Идем?

Но добродушие глаз не исполнилось откликом суровому величию любимой. Она переживала иное. Тошнота, подступавшая к горлу от бесконечных вопросов, угнетала. И добавлялись все новые. «Выдержу ли я? Я же измучаю и себя, и его, но что же делать? Как дурно. Как больно». – Главный вопрос снова встал перед Наташей. И ответ на него она не находила. Бедная, она дурнела на глазах.

– Наташенька, тебе плохо?

Наташа промолчала. Зная тонкости невесты, Антон продолжил без диалога. Он был и без того счастлив. К чему разговоры, когда любимая рука отдает свое бесценное сердце? Конечно, Антон сам бы не догадался сделать предложение через два месяца после первого свидания, но он непритворно благодарил за то обстоятельства. А послужил им чрезмерно строгий отец Наташи. Справедливый эгоизм Егора Филимоновича основывался на архаических устоях, противясь какой-либо дружбе дочери с противоположным полом, по крайней мере, до женитьбы. Что ж, можно только гордиться и следовать традициям замечательной семьи. Воля отцов испокон веков исполнялась дочерьми. Но для влюбленных запрет оказался невыносимым. Тогда добрая мать, Елена Викторовна, взяла на себя грех прикрыть честь дочери перед отцом, позволяя Наташе «бывать» у Антона. Задерживаясь несколько раз до утра, Наташа ужасно переживала за нее, подрывая здоровье.