Женщины принца Сигваля

Оливия наблюдает, как он доедает всю кашу в миске, буквально выскребает последнее. Ставит миску на пол, поднимается на ноги, потягиваясь всем телом. Стаскивает рубашку.

— Ну все, — говорит он. — Я к тебе. Подлить немного теплой?

Попробуй, поспорь тут.

Он подливает. И умудряется влезть даже не напротив, а невероятным образом проскользнуть под Оливию, обняв ее, выплеснув воды больше, чем подлил только что. Под нее и прямо в нее, одним движением, легко и естественно. И, упираясь ногой в дальний край корыта, обхватив Оливия за талию, заставляя ее немного выгнуться, толкается в ней, так настойчиво. Аж перехватывает дух.

— Сигваль! Черт! Как ты это делаешь?!

И это, черт возьми, так приятно и смешно сразу.

— Опыт, — веско оговорит он, целует ее за ухом. — Ты… смотри, ноги вот так поставь… коленки… ага… и держись за края. А то я сейчас качну, и у нас последняя вода выльется.

Качнет он! Оливию слегка трясет от смеха. Невозможно.

— Тихо, — ухмыляется он. Целует ее шею, плечо. И обнимает так крепко и вдохновенно, что кроме блаженства не остается ничего больше. На мгновение она немного расслабляется, но попробуй, расслабься с ним. Он подается в ней глубже…

Одной рукой он держит ее, другой — держится за край корыта сам, иначе их качает, словно на волнах. Вся вода на полу… Но это скорее весело, слишком скользко.

Вот уж не думала, что когда-нибудь будет весело ржать, когда ее трахают. И воспринимать, думать об этом — вот так.

И ведь ей нравится.

— Подожди… — шепотом говорит Сигваль. — Сейчас…

Останавливается немного.

Оливия чувствует, как его правая рука проскальзывает между их телами, по ее спине, позвоночнику, чуть поглаживая, и между ее ягодиц, вглубь, и прямо внутрь нее… Оливия замирает, пытаясь понять…

— Что? Нет? Если не хочешь — скажи, — Сигваль трется о ее ухо носом, потом чуть прихватывает мочку губами, нежно, но так, что вздрагивает что-то в сердце. — Если не знаешь — просто расслабься, потом скажешь.

Она чувствует, как он ухмыляется, чувствует его колючий подбородок на своей шее.

Она не хочет? Не знает?

Прислушивается к себе.

Его член все еще в ней, глубоко, до упора. Его пальцы тоже в ней… сзади… он просовывает сначала один палец, потом второй… осторожно, медленно, но глубоко… чуть разводит их там. И просто огонь приливает к щекам, Оливия начинает дышать часто-часто… Такое странное чувство… она невольно стонет, но выходит скорее требовательно — «еще».

Второй, левой рукой, Сигваль гладит ее грудь.

Как он умудряется делать все это сразу, даже сложно представить.

Чуть покачивается в ней, разок толкается еще и подается назад. Замирает сердце. Потому что сейчас… И вместо пальцев в нее входит его член… сзади… горячий, даже в горячей воде. Медленно, с усилием, так, что Оливии приходится закусить губу, но она сама подается к нему… зажмуривается… это так странно, но в то же время…

Он заставляет ее развести ноги пошире, и левой рукой гладит ее между ног… и двигается в ней… даже в глазах темнеет. Это так мучительно и хорошо, и так странно… все больше… пока не накрывает ее окончательно.

Оливия приходит в себя, вцепившись зубами ему в руку… предплечье… волосатое. И, похоже, прокусила до крови. И… она кончила вот так, с членом в заднице, его рукой в зубах… щеки горят.

— Как ты? — чуть хрипло спрашивает Сигваль на ухо. — Мы повторим еще разок?

Ее буквально подбрасывает от такого предложения.

— Ты просто чудовище, Сиг! — выдыхает Оливия, когда, наконец, может выдохнуть.

— Да-а, — довольно говорит он, обнимая ее. — Ты еще не успела это осознать?

Ох…

Она выбирается из его рук. Из ванны. Ей нужно немного прийти в себя. Отдышаться. Все это слегка слишком для нее.

Или нет?

Сердце колотится.

— Там молоко, лепешки с сыром, — как ни в чем не бывало говорит он. — Какие-то пирожки, тушеная морковка с мясом. Ты же еще не завтракала?

Морковка с мясом…

Она заворачивается в простыню и идет к столу. Ноги слегка дрожат, после всего этого. Наливает себе молока.

А Сигваль находит мыло, мочалку и принимается мыться основательно. Ну, собственно, после вчерашнего боя он не только поесть, но и помыться не успел, у него до сих пор копоть в волосах и на шее…

— Спину тебе потереть? — спрашивает Оливия.

— Угу, — соглашается он.

Моется. Она поливает ему воды…

Потом они сидят, завтракают вместе.

Она разглядывает его… вот что…

— Что? — улыбаясь, спрашивает он. — Ты начала думать обо мне плохо?

— Нет, — говорит она. — Я начала думать, что плохо знаю тебя. Раньше я была слишком увлечена собой и своими переживаниями. Забавно наверно, что меня проняло именно сейчас.

— Рано или поздно это должно было случиться, — говорит Сигваль, отламывает кусок лепешки, жует. — Мы закончили выяснять между собой политические вопросы: земли, мести, покушений и всего такого, и начали личные, — он улыбается. — Отличный повод узнать друг друга лучше, просто как мужчина и женщина.

Это немного смущает.

— Мне иногда кажется, ты и так все знаешь обо мне. Видишь насквозь.

Он качает головой.

— Не все. Мне постоянно открывается что-то новое. И это ужасно интересно.