Женщины принца Сигваля

Если бы знал все, он бы не сомневался в ней. Не боялся бы, что она может от него отказаться… А она?

Если уж начали…

— Мне все не хватало духа спросить, — говорит Оливия, — а вот та птица у тебя на шее, ожог… еще осталось немного… это ведь женщина?

— Да, — Сигваль небрежно пожимает плечами, словно показывая: «что тут такого». — Женщина. Такие вот игры.

— Игры? Почему?

— Сложно сказать, — он смотрит на нее, легко трет шею, там, где птица еще осталась. — Просто нам обоим было интересно, как далеко можно зайти.

Оливия протягивает руку, касается его плеча, ожоги сходят долго…

— И как далеко?

Он пожимает плечами снова.

— Я потерял сознание, она испугалась.

Так, словно все это легко… игра, не более.

В пыточных подвалах люди сдаются быстрее.

— А шрамы у тебя на спине? Плеть? Это тоже?

— Да, — говорит он.

— Тебе это нравится? Такие игры? Может быть, ты ждешь этого и от меня?

Невольно сжимается внутренне. Она так не сможет. Лучше сказать это сразу. Она даже не Каролине… но…

Он… сначала тянется через стол, берет ее за руку. Почти собирается что-то сказать, даже воздуха набирает. Но не говорит. Встает.

Он подходит к ней. Сдвигает на столе все посуду в сторону. Потом просто поднимает Оливию и сажает перед собой на стол. Подходит вплотную, обнимая ее, прижимаясь к ней, глядя ей в глаза.

— Только любви, Лив, — говорит тихо, немного молчит. — Все эти игры — лишь попытка ухватиться за что-то, когда больше ничего не осталось. Почувствовать боль, поверить, что можешь еще хоть что-то чувствовать. Потому, что бывает, кажется — уже окончательно плевать на все. Кажется, что давно умер, и это все лишь… мираж. Сил нет. Незачем больше вставать утром и куда-то идти… Я пугаю тебя, да? — он неуверенно улыбается. — Та женщина, с огнем и плеткой, сама сбежала от меня. Сказала, со мной невозможно в такие игры играть. Я не вижу границ. Я готов подыграть и попробовать что угодно, без проблем. У меня достаточно личной дури, чтобы поддержать любую чужую дурь. Но на самом деле… — он облизывает губы, и словно приходится сделать усилие, чтобы сказать. — В моей жизни и так хватает всякого дерьма, насилия и боли, чтобы еще тащить это в постель. На самом деле мне больше всего нужны вот те самые тюленьи ласки. Она права, это так. И тихо обнимать кого-то ночью во сне. Чувствовать, что я кому-то нужен, просто как человек, сам по себе, не как принц, воин и человек способный решить все проблемы… просто так. И что кто-то любит меня… — его голос чуть срывается, едва заметно, но он быстро берет себя в руки. — И все.

Смотрит ей в глаза.

Откровенно. Безумно откровенно. Он сейчас абсолютно открыт перед ней.

И нет слов.

Оливия просто обнимает его, прижимается к нему.

— Ты мне очень нужен, — говорит тихо.

Чувствует, как он улыбается, хмыкает ей в ухо.

— Но если тебе, Лив, вдруг захочется в какие-нибудь игры сыграть… любые, то можешь делать со мной все, что угодно, — он тихо, между делом, разворачивает с нее простыню, пододвигает ближе к себе. — Я весь твой.

От него пахнет мылом и свежим хлебом. И молоком.

Оливия обхватывает его ногами.

Все, что угодно?

— М-мм, я подумаю, — говорит она на ухо, зарывается пальцами в его волосах. — Это так заманчиво… весь мой.

50. Ти, стратегические планы

Он стоит у стола, опираясь ладонями, склонившись над картой.

Полевой лагерь, до Таллева еще неделя пути. Уже скоро…

На первый взгляд кажется, Сигваль полностью поглощен своим мыслями, даже не оборачивается, когда Ти входит.

— Ты хотел меня видеть? — спрашивает она.

— Да, — говорит он, все так же не оборачиваясь. — Проходи, садись.

Не удивляется. Значит, как она вошла — он слышал.

Никаких стульев рядом нет… это забавно. Спросить: «куда сесть?» Или не стоит.

Стол, вроде, крепкий.

Ти снимает промокший насквозь плащ, бросает на скамейку у входа. Дождь на улице.

Подходит.

Карта Остайна перед принцем. На карте — разномастные пуговицы.

Забавно вдвойне. Впрочем, у Дисы для этих целей — цветные кролики, вырезанные из дерева. Раньше были серебряные драконы с цветной эмалью, потом Диса решила, что в драконах слишком много пафоса, а кроликов сторонний наблюдатель не воспринимает всерьез. У короля Генриха — фигурки с изображением гербовых зверей.

Гербы — не оставляют сомнений.

А пуговицы… Угадать: какая их них кого обозначает, и что задумал Сигваль — почти невозможно. Все планы у него в голове.

Ти подходит и садится на край стола, рядом с принцем.

Только тогда он бросает на нее быстрый взгляд.

— Мне сказали, ты хотел меня видеть, — говорит она. — Тебе нужна моя помощь?

Он поворачивается к ней, выпрямляется. Смотрит на нее. Его взгляд скользит по Ти… по ее волосам, шее, плечам, груди… В глаза он сейчас не смотрит. И Ти невольно расправляет плечи, поправляет волосы. Сердце начинает чаще биться под его взглядом, она ничего не может поделать с этим.

— Нужна, Ти, — соглашается Сигваль. Его голос тихий и низкий.