Женщины в Иране, 1206–1335 гг.

Гайхату поспешил жениться на виновнице спора в июле — августе 1292 года (шаабан 691), что должно было затруднить доступ Газан-хана к трону [Thackston 1968, II: 1212–1214; 1994: 592–593][310]. В рассказе предполагается, что намерения Гайхату заключались в том, чтобы включить эту орду в свой собственный удел, и по этой причине он «отказался допустить к ней Газана». Сразу после этого Газан вернулся в Хорасан, подтверждая тем самым, что его дядя не будет претендовать на владения Булуган «Бозорг», оставшиеся в этом регионе[311]. Однако в повествовании Рашид ад-Дин пытается представить действия Гайхату как незаконные и противоречащие воле его отца (Абаки). Такое впечатление создается, когда он пишет, что брак между Гайхату и Булуган состоялся «против ее воли», что свидетельствует о том, что новый ильхан был неправ. Газан же, напротив, восхваляется за терпение, с которым он принимает свой жребий и ждет, когда придет время заключить брак с женой своего отца [Там же: 1214; 1994: 593]. Последнее утверждение, однако, кажется противоречит фактам. Рашид, писавший через несколько лет после этого события, знал исход этой истории. Вместо того чтобы ждать, Газан поспешил жениться на Кокачин-хатун, которая приехала из Китая в сопровождении Марко Поло и была включена в престижную орду Докуз-хатун. Взяв в жены эту принцессу, которую его отец Аргун просил Хубилая прислать из Китая (женщина из того же рода, что и Булуган «Бозорг»), Газан обеспечил себе право на эту орду [Karimi 1988–1989, II: 869, 606].

Неудачная экономическая политика Гайхату нанесла урон благополучию Государства Хулагуидов после его смерти в 1295 году, когда его двоюродный брат Байду восстал, убил его и короновал себя ильханом в день 8 джумады 694 года (25 апреля 1295 года) [Boyle 1997: 374–375][312]. В этот момент Газан увидел давно ожидаемую возможность выступить из Хорасана в Тебриз, чтобы занять трон. По дороге он привлек на свою сторону влиятельных амиров и князей, а также, предположительно, местных жителей, поскольку в пути принял ислам[313]. На смотре своей крепнущей группы союзников он пожаловался на невыполненные обещания Байду, назвав это причиной для начала войны против своего кузена. Он заявил, что не получает «лагеря, женщин и наложниц своего отца, которые он обещал», предполагая, что Байду пытается присвоить женщин и их лагеря себе и тем самым нарушить обычай [Budge 2003: 504]. Чтобы избежать гражданской войны, нойоны каждой стороны встретились в орде уже упомянутой Тодай-хатун и договорились о распределении территорий и людей. Под контроль Газана были переданы некоторые члены царской семьи и доходы (инджю), получаемые из восточного и южного Ирана. Хотя казалось, что переговоры продвигаются к мирному урегулированию, прибытие подкреплений из Багдада для армии Байду привело к их провалу и отъезду нойонов Газана [Aubin 1995: 58].

Последовавшее за этим изменение баланса сил было изучено в другом месте; различные амиры сменяли друг друга, пока Газан не стал достаточно сильным, чтобы одолеть своего двоюродного брата[314]. Однако для целей нашего исследования важно признать, что в этом обмене людьми и доходами орды хатунов играли важную роль. Рашид ад-Дин, как представляется, считает важным еще раз упомянуть богатую орду Булуган, заявляя, что среди тех, кто покинул Байду и присоединился к Газану, были пажи (евнухи) и что амиры решили отправить к принцу Газану орды Аргун-хана, великой госпожи Булуган, Орук-хатун и принца Харбанды вместе с другими принцами и передать его владения и казну. Кроме того, со стороны Сапедрода (Сафидруда) Персия, Хорасан, Кумис и Мазандаран, а также половина области Фарс и все инджю, принадлежащие Газану, переходили к нему [Thackston 1968, II: 1249; 1994: 615; Banakati 2000: 455].

Таким образом, повествование Рашид ад-Дина вновь обращается к орде этой хатун, чтобы показать, что терпение Газана в конце концов окупилось и доходы, слуги и воины, оставшиеся ему от деда, вернулись в его владения, чтобы поддержать его восхождение на трон. Первым шагом нового правителя после победы над соперником была официальная женитьба по мусульманскому обычаю на Булуган-хатун «Моаззама», что тем самым замкнуло круг, так как он получил и орду, и «замену» жене отца[315]. Использование Газаном ресурсов со стороны женщин в его борьбе с Байду могло заставить его осознать, если он еще этого не понял, какие богатства имелись в распоряжении хатунов. Персидские визири, такие как Рашид ад-Дин при дворе Газана, также могли принять это к сведению. Итак, когда в 1295 году Государство Хулагуидов погрязло в финансовых трудностях, неудивительно, что инициаторы политических и экономических перемен рассматривали орды хатунов как важнейший экономический ресурс, который необходимо реформировать[316].