В тяжелых условиях Гражданской войны большевики впервые попытались осуществить концепцию социальных преобразований, включающую в себя эмансипацию женщин. Дореволюционный феминизм, заклейменный как буржуазный, перестал существовать как самостоятельное политическое и интеллектуальное течение. Однако большевистская разновидность феминизма, опирающаяся на марксистскую теорию, стала частью политического дискурса. Большевики предлагали уравнять отношения между полами путем обобществления домашнего труда, то есть передачи домашних дел наемным работникам; это позволило бы женщинам выйти на рынок наемного труда и получать заработную плату наравне с мужчинами, что марксисты считали залогом их освобождения. Лидер партии В. И. Ленин особенно подчеркивал необходимость освобождения женщин от домашних забот, чтобы они могли участвовать в «общественно полезном» производстве. «Ее (женщину) давит, душит, отупляет, принижает мелкое домашнее хозяйство, — писал он, — приковывая ее к кухне и к детской, расхищая ее труд работою до дикости непроизводительною, мелочною, изнервливающею, отупляющею, забивающею» [Ленин 1958: 24]. Некоторые большевистские феминистки пошли еще дальше: они призывали к освобождению женщин от всех социальных ограничений, включая семью, за исключением тех, которые женщины захотят принять по собственному выбору. Те и другие сходились на том, что, освободившись от необходимости обменивать бытовые и сексуальные услуги на мужскую финансовую поддержку, женщины могли бы взаимодействовать с мужчинами на равных. В конце концов сама семья отомрет, и женщины и мужчины будут соединять свои жизни исключительно по любви. Историки расходятся во мнениях относительно мотивации большевиков. Некоторые склонны доверять их словам: они указывают на предпринятые теми новые инициативы и на множество дверей, открывшихся перед женщинами; другие, однако, ставят под сомнение искренность большевистской приверженности женской эмансипации, отмечая ее утилитарный характер и устойчивость гендерных стереотипов. В документах того времени можно найти свидетельства в поддержку обеих позиций.
Новое правительство почти сразу же предприняло шаги по демократизации семьи. В 1918 году оно разработало Семейный кодекс, в котором воплотились некоторые из давних стремлений прогрессивных юристов. Кодекс уравнивал статус женщины с мужским, выводил брак из ве́дения Церкви, разрешал вступающим в брак принимать фамилию мужа или жены по выбору, а внебрачным детям предоставлял те же юридические права, что и законным. Развод, чрезвычайно затрудненный в царский период, стал легко достижим по желанию любого из супругов. Трудящиеся женщины получили восемь недель оплачиваемого отпуска по беременности и родам — до и после родов. В 1920 году аборт стал легальным при условии, что его производит врач. В новых постановлениях по возможности намеренно использовались гендерно-нейтральные формулировки. «Супруги» могут сохранять свою национальность после заключения брака. «Нетрудоспособный супруг» может рассчитывать на помощь «второго супруга». Декрет о заработной плате гласил, что женщины и мужчины, выполняющие труд равной ценности, должны получать равную оплату[163]
. Совместное обучение стало правилом.Революция также открыла новые двери для женщин из низшего класса и стремилась устранить политические, социальные и гендерные иерархии, где их статус был самым низким из всех. Рабочие, находившиеся ранее внизу общества в социальном и политическом отношении, теперь были объявлены верхушкой, новым «правящим классом». Гендерные и половые отношения были открыты для переоценки и обсуждения. На митингах и собраниях, больших и малых, партия призывала женщин мечтать о лучшем будущем, хотя сама при этом стремилась использовать женские мечты для политических целей революции. Кристина Суворова, домохозяйка из далекого северного городка, вспоминала о том, какое чувство причастности она испытывала во время еженедельных встреч таких же солдатских жен, как она, с местным большевистским партийным секретарем, где они беседовали о свободе и равенстве женщин. По ее словам, райкомовские работники относились к женщинам с искренним вниманием, уважительно выслушивали их, деликатно указывали на ошибки, понемногу учили житейской мудрости. На этих встречах все чувствовали себя одной счастливой семьей[164]
.