Женщины в жизни Владимира Высоцкого. «Ходил в меня влюбленный весь слабый женский пол…»

«С этим человеком работалось легко, — признает Лариса Удовиченко (знаменитая «Манька-Облигация» из «Места встречи…»). — Своей доброжелательностью, эмоциональностью он вдохновлял беспредельно. Каждым словом, взглядом, жестом задавал тон партнерам… Импровизировал он — импровизировали мы…»[588] Одна из таких импровизаций — то охромевшее правописание «Облигация-Аблигация».

«Помните, она спрашивала, как писать: «облигация» или «аблигация»? Я по своей неграмотности не знала и спросила Высоцкого. Володя ответил: «Пиши, облигация». А режиссер Говорухин подслушал и ухватился: «О! Замечательно! Оставим в картине». Правда, теперь Говорухин рассказывает на творческих вечерах, что это придумал он…»[589]

Сероглазая чаровница, которую многие мужики-критики сравнивали с ботичеллиевскими красавицами, большая любительница раков и пива, рожденная в Вене и выросшая в Одессе, Лариса Ивановна старательно отрицает его или ее влюбленность друг в друга: «Это такие громкие слова… Что сейчас не придумывают, чтобы возбудить интерес читателей к своей газете… Владимир Семенович — воспитанный, интеллигентный, умный человек. А я была молодая, хорошенькая. Естественно, любому мужчине, мне кажется, приятно смотреть на хорошенькую артистку…»[590]

И все же женщине, к тому же актрисе, потенциальной болтушке, трудно удержаться от некоторых подробностей, и она чуточку приподнимает «занавес за краешек»: «Он говорил мне: «Ты моя несостоявша-яся любовь». Он так шутил. А я бледнела, краснела, покрывалась пятнами и не знала, что ответить. И все на этом заканчивалось… Ему было 40. Сейчас кажется — никакой разницы, но в наше время это казалось огромной пропастью. Я к нему относилась как к мэтру, как к великому барду, популярнейшему актеру…»[591]

Рассказывая о Высоцком, она говорила: «Есть истинное искусство, которое волнует, вызывает слезы, удивление, восторг, надежду на то, что жизнь может начаться заново… Эти ощущения могут вызвать только люди, обладающие истинным талантом… Мне кажется, что Высоцкий сегодня мог бы гениально сыграть генерала Лебедя!..»[592]

У Ларисы Удовиченко всегда было одно требование: чтобы «мужчина был умен и талантлив. Красота — вещь абсолютно ненужная. Сладкие красавцы никогда не вызывали у меня интереса»[593]. Она признавалась: «Я знаю, что с юности нравлюсь мужчинам, хотя их вниманием не злоупотребляю. В этом отношении я человек очень разборчивый…»[594]

Хотя кто-то заметил: кокетство для Ларисы — не каприз, а форма существования… Она любит цитировать слова Станиславского: «Роль — это я в предлагаемых обстоятельствах». И признается, что она — «абсолютная раба любви»[595].

Исполнительницу роли Маньки-Облигации кинокритики часто сранивали с кошкой. А она и не отрицала: «Это не случайно. В Одессе, в доме, где я жила, в окне на первом этаже всегда восседала необыкновенная кошка. Пушистое, мурлыкающее существо нежилось на розовой подушке с розовым бантом на шее… Когда мне предложили роль Маньки, я именно эту кошку вспомнила…»[596]

Проехали.

Каких только эпитетов не удостаивалась неподражаемая Маргарита Терехова от коллег, режиссеров и журналистов, да просто мужчин!.. А она с отчаянным упорством изо дня в день доказывала и на сцене, и на экране, и, думаю, в реальной жизни, что она и есть женщина страстная, роковая, непредсказуемая и стервозная. Ее многочисленные влюбленности и романы с мужчинами много моложе себя создали ей славу обольстительницы, чувственной ведьмы, обладающей секретом любовной ворожбы. Зря, что ли, ее сравнивали с булгаковской Маргаритой!..

Жаль, с Высоцким они пересеклись лишь один-единственный раз на съемочной площадке фильма «Четвертый». «Да, он был одним из лучших актеров нашего времени, — утверждала несостоявшаяся партнерша Высоцкого в «Опасных гастролях». — В «Четвертом» снимались А. Джигарханян, А. Кайдановский, Ю. Будрайтис, М. Лиепа… И все-таки В. Высоцкий выделялся своей игрой — так проникнуть в природу зла мог только очень талантливый и (как это ни парадоксально) хороший человек…»[597]

Не случилось им соединиться и в телеспектакле странного гения Романа Виктюка. Режиссер рассказывал, что Высоцкий «должен был сыграть на телевидении семь ролей Шекспира с Ритой Тереховой. В ту пору она была в совершенно уникальной творческой форме… Начали работать. Но телевизионный начальник стал насмерть: мол, он никогда не покажет этого говна советским зрителям. Так нас разъединили… И играл другой хороший артист… Но того единения и родственности душ между нами уже не было…»[598]

«Он не играл любовь, — считает Терехова, — ее сыграть нельзя! Он нес ее в себе! Высоцкий — гений! Разве это не ясно каждому? Разве это не видно хотя бы по стихам его?!.»[599]