Женщины в жизни Владимира Высоцкого. «Ходил в меня влюбленный весь слабый женский пол…»

Одновременно активно снималась, в том числе и в Советском Союзе. У Станислава Говорухина — «В поисках капитана Гранта», Евгения Татарского — «Пьющие кровь». Можно вспомнить еще «Ветер над городом», «Сны о России»… («…вот ведь парадокс и перегиб» — все годы жизни с Высоцким она очень хотела сниматься у российских режиссеров, но, если не считать «Сюжета…», этого ни разу так и не случилось).

Не объясняя причин, Андрей Тарковский неожиданно отказался от своей идеи снять Марину в роли матери в фильме «Зеркало». Потом некоторые чиновники Госкино прибегли к шантажу, заявив одному из режиссеров: мы согласны отдать главную роль Владимиру Высоцкому, но при условии, если его партнершей выступит Марина Влади. Владимиру Семеновичу подобное условие показалось унизительным, и от роли он отказался.

Потом Марина почему-то не вписалась в режиссерскую интерпретацию Иосифа Хейфица чеховской «Дуэли» («Плохой хороший человек»).

А она так мечтала сниматься вместе с мужем! Такое могло произойти, скажем, в фильме «Емельян Пугачев». На заглавную роль пробовался Высоцкий. Марине же режиссер-постановщик картины Алексей Салтыков предложил исполнить Екатерину II. Казалось бы, чего еще желать! Однако, когда на роль Пугачева решили взять безопасного, но зато народного артиста Евгения Матвеева, Марина Владимировна проявила характер и отказалась от заманчивой роли российской императрицы. «Я мечтала об этой интересной работе, — рассказывала она, — но, увы, этот наш с Володей сон рухнул… Впрочем, как и многие другие…»[353]

Сейчас она говорит, что «в Россию мне ездить больше не хочется», что «для меня могила Володи ничего не значит, он у меня все время — до конца жизни — в сердце… На этой могиле мне вообще не хочется бывать из-за того ужасного памятника, который на ней стоит. Это оскорбление Володиной памяти, который ненавидел именно такой стиль…»[354]

В 1975 году вместе с Высоцким на студии фирмы «Мелодия» они записали два диска-гиганта. Тогда пластинки так и не вышли, хотя союзный министр культуры Демичев клялся-божился «ускорить процесс». А когда после смерти Высоцкого Марина стала интересоваться судьбой записей, то ее, вспоминал фотохудожник Валерий Плотников, попросту отшили: «А кто вы теперь такая? Так, вдова…»[355]

В конце 90-х годов Влади продала свой старый дом и перебралась в Париж, на Монмартр. Объясняла просто: «Дом — это все. Я знала, что у меня есть дом, где мои дети, мама, но у меня были и другие дома: Россия, квартиры и коридоры, — где мы спали с Володей, — это тоже был наш дом. О чем говорить, когда ты имеешь возможность купить в 15 лет дом и можешь там поселить своих сестер, родителей, друзей и собак, — конечно, это здорово. У меня все это было. И вот недавно я решила оттуда уйти, так как это было слишком тяжело, да и дети разъехались. Решила вернуться в Париж, где я родилась…»

Она, талантливая муза огромного дара Высоцкого, всегда придерживалась принципа: «Я кузнец своей судьбы. Но моя жизнь вовсе не такая удивительно счастливая. У меня очень много несчастий в жизни, которые связаны с бывшими счастьями… Я никогда ничего не стыжусь…»[356]

И гордилась тем, что: «Я умею любить. Это точно. Я умею любить потому, что отдаю все. Но и беру все тоже, конечно… Максималистка… Решение всегда остается за женщиной…»[357]

«Все богини — как поганки, перед бабами с таганки»

Такой стихотворный экспромт дерзко начертал на стене любимовского кабинета толстенным фломастером Андрей Вознесенский, сраженный наповал женской половиной труппы театра. Рассказывают, инициатива исходила от тогдашнего министра культуры СССР Екатерины Фурцевой. Но, прочтя столь откровенное признание, чиновная дама вспыхнула и гордо удалилась, громко стуча каблучками.

Высоцкий с «Вознесенской» оценкой «таганских баб», был в общем-то согласен. И даже более чем. Но сердечных романов в театре старался все же по возможности не заводить. Хотя, как известно, нет правил без исключений.

Алла Демидова в течение двух десятилетий (1960—1980-е годы) по праву считалась примой и в определенной степени лицом и идеологом Таганки. Холодно-неприступная интеллектуалка, о которой говорили, что она могла бы стать новой Софьей Ковалевской или Александрой Коллонтай, усматривала в Высоцком редко встречающееся в партнерах на сцене или киноплощадке мужское начало. Она одной из первых публично откликнулась на смерть Владимира Семеновича. «Советская Россия», словно каясь за все свои прежние прегрешения перед Высоцким, 9 сентября 1980 года напечатала ее заметки «Таким запомнился». В них Демидова писала: «Высоцкий — один из немногих актеров, а в моей практике — единственный партнер, который постоянно достойно вел мужскую тему. Вести женскую тему на его крепком фоне было легко. От его неудержимой силы, мужественности, темперамента сама собой у меня возникала тема незащищенности, слабости, растерянности…»