Женщины в жизни Владимира Высоцкого. «Ходил в меня влюбленный весь слабый женский пол…»

В одни годы с Фурцевой на партийный Олимп упорно карабкалась еще одна гранд-дама — некая А.П. Шапошникова, секретарь по идеологии Московского горкома партии, руководимого всемогущим В.В. Гришиным. Прославилась она тем, что в марте 1969 года на собрании городского партийного актива устроила публичную порку либералам-кинематографистам: «Театр на Таганке выгнал Высоцкого, так его подобрал «Мосфильм!..»

Кого Шапошникова имела в виду — загадка, учитывая, что этот период в кинокарьере Высоцкого был как раз не самым удачным. Как писал в своих записках «Скрипка Мастера» Вениамин Смехов, «много инициативного горя принесла она и прославленным мастерам театра, литературы, науки, музыки, и честным парторгам, и целым коллективам… Ее сняли и понизили до… замминистра высшего образования…»[490]

Можно вспомнить и заместителя председателя Гостелерадио с характернейшей фамилией Жданова, которая, заставив режиссера телефильма «Морские ворота» Сергея Тарасова просидеть целый день в своей приемной, а потом, в конце рабочего дня, открыла дверь и сказала: «Никакого Высоцкого никогда не будет…»

Больше такта в отношении заезжего гастролера из Москвы проявила Антонина Антоновна Ангурова, которая тогда, в конце августа 1970 года занимала пост второго секретаря Кентауского горкома партии. Увидев Высоцкого в аэропорту в потертых джинсах и трикотажной футболке, она предложила певцу перед концертом переодеться. Молодежь Кен-тау в то время так не одевалась, и ей показался несколько странным наряд Высоцкого. Но московский гость мягко отказал, сказав, что выступать будет так, на переодевание времени нет, лучше он город немножко посмотрит. На том и порешили.

Ангурова очень переживала по поводу репертуара Высоцкого — слухи о его песнях «с чужого голоса» и до Казахстана докатились… Попросила на всякий случай показать, что он собирается петь. А показывать нечего, засмеялся Высоцкий, репертуар у меня в голове. И успокоил: не волнуйтесь, мол, все будет о’кей!.. Так все и было. После концерта Высоцкий подарил строгой, но застенчивой партчиновнице свое фото с надписью «У вас прекрасный город» и своим автографом[491].

К чопорному чиновному люду Людмила Васильевна Целиковская, тогдашняя супруга главного режиссера Таганки, отношения, естественно, не имела. Однако она, как и дамы в строгих партийных пиджаках синего цвета, тоже не питала особо теплых чувств к Высоцкому. Инстинктивно чувствуя, что последний может лишь вредить ее Юре. Во всяком случае, именно у Целиковской первой в 1973 году возник кощунственный замысел — заменить Высоцкого в роли Гамлета Валерием Золотухиным.

В семейном альянсе с Любимовым Целиковская с каждым годом безвозвратно теряла роль лидера. Хотя время от времени капризно-«звездный» характер давал рецидивы. Ветераны театра вспоминают, как в конце 68-го года они во главе с «шефом» и его женой отправилась в столицу ядерщиков — Дубну — к академику Г.Н. Флерову на какой-то юбилей. В гостинице случился забавный казус (сегодня забавный. Любезный администратор на все фойе провозгласил во всеуслышание: «Есть! Любимов с супругой. Пожалуйста, ваши документы…» Его прервал гневно-нежный голос Людмилы Васильевны: «Что-о-о?! Перепишите у себя в бумажке — не Любимов с супругой, а Целиковская с супругом!..»[492]

Участник дубненских посиделок у знаменитого академика Валерий Золотухин не скрывал обиды на постоянные поучения Людмилы Васильевны: «Пели с Володей «Баньку», я очень сильно кричал, какая-то неудобная тональность была. Целиковская: «Володя, ты один лучше пел «Баньку», а это получается пьяный ор, подголосок должен быть еле слышан…»[493]

В театре Целиковскую насмешливо называли генералом, а Любимова — полковником. О ней распространяли легенды. В частности, о том, как она корректировала некоторые песни Владимира Высоцкого. Говорили, что в их с Любимовым квартире Высоцкий впервые исполнил свою знаменитую песню «Я не люблю»:

…Я не люблю насилье и бессилье,
И мне не жаль распятого Христа.

— Володя, — сказала тогда Людмила Васильевна, — так нельзя.

И тут же автор выдал новую строчку, кардинально меняющую смысл песни.

…Вот только жаль распятого Христа[494].

Впрочем, имеется и иная версия. Не отрицая того, что песня действительно впервые исполнялась в доме Целиковской и Любимова, журналист М. Вострышев утверждает, что замечание автору песни сделал присутствовавший там писатель Борис Можаев: «Володя! Как ты можешь сочинять такое? Неужто ты махровый атеист?»[495] И строка тут же была «перелицована».

Целиковская долго не могла смириться с тем, что в семейном дуэте с Любимовым она оказалась как бы в тени. Правда, позже прославленная кинозвезда 1940—1950-х годов, все же удовлетворилась ролью спутницы жизни знаменитого, пусть даже опального, гонимого режиссера. Хотя поначалу к театральным находкам мужа она относилась довольно прохладно, с ноткой вахтанговского снобизма, не приемлющего «мейерхольдовско-брехтовского балагана».