Женщины Великого века

И небеса сжалились над ним, да и сам Анри был живуч как кошка, во всяком случае, три месяца спустя в церкви Сен-Жерве епископ Санлиский благословил их союз «для радостей и горестей». На следующий день новобрачные уехали в Бретань и поселились в замке Роше, очаровательном сельском строении с серыми стенами и голубой крышей, которое понравилось молодой супруге с первого взгляда.

– Здесь мы будем очень счастливы! – воскликнула она с детской восторженностью.

– Думаете? – пробормотал супруг без особого энтузиазма. – Скоро вы поймете, как скучна жизнь в деревне!

Перед ним вырисовывалась довольно мрачная перспектива долгого проживания в поместье, неизбежного при его скромных доходах и осторожности, проявленной аббатом де Куланжем. Последний выплатил причитавшуюся по контракту сумму приданого, но пока не передал во владение Марии все состояние ее родителей. Девушка еще не достигла предусмотренного законом совершеннолетия, и при том, что образ жизни Севинье был известен, со стороны дядюшки это было мудрым решением.

Так они прожили в Роше два года, и юная маркиза очень скоро поняла, что немного опоздала со своей любовью к супругу. Не успел миновать медовый месяц, как Анри показал себя таким, каким был на самом деле: легкомысленным, бессердечным, эгоистичным и мечтавшим лишь о приятной парижской жизни. Деревня вызывала у него смертельную скуку, жена – ничуть не меньшую, а когда Мария подарила ему дочь, он не стал скрывать разочарования:

– Для чего мне девчонка? Нам нужен наследник!

Молодая мать, конечно, втайне выплакалась, прижимая младенца к груди, и отныне перенесла на ребенка всю свою нерастраченную нежность. Девочка, кстати, росла прехорошенькой, и мать была очень счастлива.

Однако Анри не сиделось на месте. Едва желанное совершеннолетие Марии наступило, как он буквально впихнул в карету ее, еще не оправившуюся после родов, с дочерью и всем скарбом, и опрометью помчался в Париж. Наконец-то он вновь вкусит прелести столичной атмосферы, вернет себе то, что утратил на время: кабаре, приятелей-собутыльников, галантных дам и неизбежные поединки! Мария же со слезами на глазах смотрела, как исчезает из виду замок Роше, где она все устроила более-менее по своему вкусу и обрела покой.

Тем не менее, обосновавшись в красивом доме на улице Лион-Сен-Поль, госпожа де Севинье снова начала радоваться жизни, так как была счастлива встретиться с родными, а особенно с дорогим аббатом де Куланжем, «добрым другом», как она его называла и которого любила дочерней любовью. Радовалась она и тому, что вновь увидела старых друзей и обзавелась новыми, так что вскоре вокруг этой прелестной и образованной женщины, слегка манерной, но наделенной острым, живым умом, разговор с которой превращался в изысканное удовольствие, образовалось приятное сообщество. Там вели беседы о литературе и, конечно, обсуждали жизнь королевского двора. Анри был далек от этого круга, да и не пытался туда проникнуть. Хорошо еще, что время от времени он вспоминал, что женат.

Но это не мешало Анри обижаться на то, что друзья супруги его игнорировали. И он мстил, распространяя по городу слухи, что у его супруги «темперамент айсберга». Это сокровище ума обреталось в холодном как лед теле, а какой настоящий мужчина смирится с подобным?

Правда то была или неправда, однако «лед» Марии служил оправданием его многочисленным амурным похождениям. Анри почти не скрывал их, а жена не давала понять, что глубоко страдает. Осознавая, что в браке она потерпела полное фиаско, Мария приходила в отчаяние. Не нравилось ей и то, что супруг без зазрения совести транжирил ее деньги, и к тому моменту, как в 1648 году она родила, наконец, наследника, которого муж якобы ждал с нетерпением, он уже настолько от нее отдалился, что интересовался только своими любовными приключениями.

Похождения Севинье наделали столько шума, что кузен Марии – великолепный, дерзкий, неотразимый Роже де Рабютен – решил положить этому конец и как-то вечером пришел раскрыть ей глаза.

– Знаете, что он стал любовником Нинон де Ланкло? Весь Париж только о нем и говорит, ведь он в открытую хвастается и гордится своей победой!

Мария в ответ грустно улыбнулась.

– Достойный предмет для гордости! А вам обязательно ставить меня в известность?

Рабютен пожал плечами с презрением. Голубые глаза Роже, так похожие на глаза двоюродной сестры, омрачились.

– Да я в бешенстве, Мария! Невыносимо видеть, как вы – молодая, прекрасная, блистательная – храните верность этому мерзавцу. Ну не глупость ли, если рядом я – любящий вас безумно!

И это было правдой: чем настойчивее Мария ему отказывала, тем большую страсть она в нем вызывала! На мгновение молодая женщина задержала взор на красивом лице кузена. Если прежде она была настолько им увлечена, может, еще не все потеряно? Не утешится ли она в объятиях Роже, не забудет ли о том невыносимом, по милости супруга, существовании, которое ей приходится влачить? Но почти сразу она отвергла эти мысли.

– Неужели вы считаете, друг мой, что стоит вам заговорить о безумствах мужа, как я забуду о своем долге?