Женщины вокруг Наполеона

С течением времени, однако, Жозефина стала спокойнее. Наполеон усыновил ее Евгения, и этот факт казался ей достаточно надежной гарантией для ее положения императрицы. Ревнивые опасения, что какая-нибудь более молодая женщина подарит ему наследника, стали меньше терзать ее. И когда она убедилась, что такой человек, как Наполеон, не имеет ни времени, ни свойств натуры, чтобы отдаваться серьезной любви, она стала ему прощать все мимолетные увлечения в уверенности, что она всегда будет первая и единственная в его сердце. Даже она как будто покровительствовала отношениям своего мужа к некоторым молодым докладчицам и чтицам, или, во всяком случае, она уже не чувствовала ни ревности, ни обиды. На этот счет она составила себе свою собственную философию и покорилась своей судьбе. Что она сама когда-то изменяла Наполеону, это ей никогда не приходило в голову. Ведь всем нам свойственно судить с большим снисхождением наши собственные слабости и ошибки.

Наполеон, смотря по настроению, иногда рассказывал ей о своих связях, и никогда она не проявляла по этому поводу неудовольствия. Когда после битвы при Аустерлице он снова встретился с мадам Дюшатель, Жозефина уже больше не проявляла ревности или по крайней мере умела владеть собой. Она обращалась со своей соперницей, как со всеми придворными дамами, любезно и дружески. Впрочем сами отношения Наполеона к мадам Дюшатель в 1806 году носили весьма мимолетный характер, так что почти оставались незаметными для окружающих. Роль фаворитки была закончена навсегда. Женщины при дворе Наполеона должны были властвовать только своей красотой. Как только они претендовали быть для великого человека больше, чем только женщины, он немедленно расставался с ними.

Несмотря на это, мадам Дюшатель была одной из немногих, оставшихся верными раненому льву. Во время Ста дней она украшала его двор своей красотой, своей грацией и изяществом и была в числе глубоко и искренно опечаленных, когда император был принужден покинуть навсегда Францию и поселиться на пустынной скале среди океана.

Глава XII Прекрасная генуэзка

Итальянские женщины, кроме того времени, когда Наполеон так глубоко и страстно любил Жозефину, всегда имели для него особенно притягательную силу. Джузеппина Грассини, миланский соловей, была не единственной, привлекшей к себе взоры императора. Правда, когда-то хорошенькая мадам Висконти напрасно пускала в ход все чары своего кокетства, чтобы завербовать генерала Бонапарта в армию своих поклонников, и должна была в конце концов утешиться глубокой и искренней любовью Бертье; но это было опять-таки в то время, когда Наполеон любил только Жозефину. Позднее Наполеон не относился так равнодушно к прекрасным дочерям Италии, к которым стоило ему лишь протянуть руку, чтобы любая буквально лежала у его ног.

Когда в 1805 году Наполеон короновался королем Италии, все итальянские города, через которые он проезжал, наперерыв стремились отдать дань поклонения восстановителю итальянской свободы и величия. Празднества следовали одно за другим, и где только он появлялся, всюду его встречали как триумфатора. В Генуе, куда он прибыл 30 июня, он остановился в палаццо Дураццо и спал на постели Карла V. 2 июля, в день празднования присоединения Лигурийской республики к Франции, Генуя выслала к нему навстречу депутацию из прекраснейших и знатнейших гражданок. Это было величайшим знаком преклонения перед императором и королем. Но так как при выборе прекраснейших генуэзских гражданок было принято во внимание не только благородное происхождение, то среди приветственной депутации очутилась также и Карлотта Гаццани, дочь танцовщицы. Несмотря на свои тридцать два года, она была красавица из красавиц, и предками ее были сами грации.