Женские лица русской разведки

Среди современников считалось, что некоторые из женских образов в романах Оноре де Бальзака обладали характерными чертами и личными качествами, присущими Д.Х. Ливен.

В честь Дарьи Христофоровны оставшийся в безвестности англичанин-розовод в середине XIX века вывел особый сорт розы, названной им «Countess of Lieven», что в переводе с английского языка означает «Графиня Ливен».

Роза не сохранилась; первое упоминание о ней, а также и единственное описание находим в книге Уильяма Поля «Розарий» (William Paul, «The Rose Garden»), изданной в 1848 году. На странице 97 второго тома указано, что сорт относится к айрширским розам, имеет полумахровые кремовые цветы среднего размера чашевидной формы. Происхождение: гибрид от R. arvensis Huds[475].

В январе 1857 года Дарья Христофоровна заболела бронхитом, который очень быстро принял тяжёлую форму. В ночь с 26 на 27 января в своем парижском особняке на руках Гизо и сына Павла она скончалась. Перед смертью она выразила желание, чтобы ее тело было перевезено в Курляндию и погребено в Митаве рядом с ее сыновьями в семейной усыпальнице Ливенов. Ныне это город Елгава в современной Латвии.

Согласно её последней воле, она была похоронена в черном бархатном платье фрейлины российского императорского двора и княжеской короне.

Будучи на протяжении 45 лет активным бойцом тайного фронта, она, даже находясь в опале, продолжала выполнять разведывательную работу во благо своей второй родины — Российской империи.

Внимание современников и интерес потомков

Княгиня Ливен оставила огромное эпистолярное наследие, часть которого (переписка с графом Греем, лордом Абердином, Меттернихом, Гизо, Пальмерстоном и леди Холланд) была в разные годы опубликована. А вот другая часть её архива, включающая переписку со старшим братом графом А.Х. Бенкендорфом, императрицей Александрой Федоровной и другими важными лицами в Петербурге, хранится в Государственном архиве Российской Федерации и до сих пор в полном объёме не издана.

Европейских историков жизнь и деятельность Д.Х. Ливен привлекала, начиная с середины XIX века. Интерес зарубежных исследователей страниц биографии значительно возрос, когда стало доступно эпистолярное наследие княгини. Перед смертью Д.Х. Ливен весь свой архив передала на временное хранение исполнителю её завещания герцогу Полю де Ноайю. Согласно последней воле княгини, герцог позже передал письменное наследие второму сыну княгини — Павлу Христофоровичу Ливену. Именно его Дарья Христофоровна в своём завещании указала основным наследником. Но так случилось, что в 1866 году Павел умер холостым, не оставив после себя наследников.

В результате весь архив княгини оказался в руках её старшего сына Александра Христофоровича. Пережив своего брата Павла почти на 20 лет, Александр также ушёл из жизни будучи холостым и не оставив наследников. Поскольку с его смертью пресеклась линия прямых наследников Д.Х. Ливен, Александр Христофорович в своём завещании указал, что всё эпистолярное наследие его матери должно было быть опечатано и помещено на архивное хранение в запечатанном виде на срок 50 лет с указанием запрета на публикацию любых из входящих в него документов, дневников и писем ранее указанного времени. Считается, что начала революционных событий 1917 года архив хранился в городе Митау (ныне город Елгава в Латвии). В то время этот город располагался на территории Герцогства Курляндского и в годы Первой мировой войны был занят германскими войсками.

Затем грянули революционные перемены. Усилилась неразбериха в условиях продолжавшейся Первой мировой войны. Когда обстановка немного нормализовалась, то выяснилось, что архив княгини Д.Х. Ливен исчез. Долгие годы считалось, что он был безвозвратно утрачен в период военно-революционных событий.

Но в 1932 году неожиданно эпистолярное наследие Дарьи Христофоровны было найдено среди архивных документов, вывезенных армией кайзера с оккупированных территорий и помещённых на хранение в Государственную библиотеку города Берлина. Казалось бы, ситуация с документами архива княгини благоприятно разрешилась и оставалось лишь немного подождать, когда истечёт 50-летний запрет на доступ к её документам, дневникам и письмам, а также наступит возможность их публикации в открытом доступе.