Женские лица русской разведки

Состояла ли Е.М. Смолко-Постоногова на службе в разведке или контрразведки в какой-либо из белых армий — до сих пор неизвестно. Фактов, подтверждающих её службу на подобных должностях, не выявлено. Вполне возможно, что какие-то сведения на этот счёт имеются в её следственном деле. Тем не менее события в декабре 1919 года развивались странным образом.

После того как из протокола допроса чекистами арестованной Е.М. Смолко-Постоноговой выяснилось, что в Татарске она останавливалась у неких Ароновских, Наталья Островская в своей статье изложила предположение, что речь идёт о генерале Орановском, с которым разведчица и переводчица могла быть знакома по военным событиям начала ХХ века на Дальнем Востоке. Далее цепочка авторских умозаключений журналистки связала их совместное с адмиралом Старком пребывание на какой-то, возможно, конспиративной, квартире с последующей эвакуацией в военном эшелоне его дивизии морских стрелков.

Однако все эти авторские предположения не вполне укладываются в логику происходивших тогда событий. Генерал от кавалерии В.А. Орановский действительно был участником похода в Китай в 1900–1901 годах и воевал против японцев в 1904–1905 годах. Он мог каким-то образом знать о переводчице Смолко и даже, возможно, где-то встречаться с ней по делам службы. Но он был расстрелян как участник корниловского заговора ещё в августе 1917 года. Проживал ли кто-либо из его родственников в провинциальном городке Татарск — неизвестно. Была ли эта квартира конспиративной по линии колчаковской контрразведки, останавливался ли в ней адмирал Старк во время своего пребывания в армии адмирала Колчака — эти предположения, на наш взгляд, являются ничем не подтверждёнными и выглядят надуманными. Представить, чтобы в маленьком городке адмирал мог незаметно пребывать на чужой, возможно, конспиративной квартире, представляется маловероятным[584]. К тому же генерал Орановский был выходцем из дворян Орловской губернии, которая расположена за тысячи вёрст от описываемого места событий. Вряд ли в этом маленьком сибирском городке могли проживать его родственники.

После того как красноармейцы остановили воинский эшелон, перевозивший части дивизии контр-адмирала Г.К. Старка, морские стрелки разбежались. По непонятной причине, как сообщается в материале Натальи Островской, сама Елена Михайловна осталась в вагоне брошенного эшелона. Видимо, в той обстановке она сочла это место самым безопасным. Но в этом она ошиблась.

Красноармейцы приняли её за колчаковскую разведчицу и арестовали. В журнале «Родина» приводится текст сопроводительной записки ротного командира, где указаны некоторые детали её задержания. «Командир 2-й роты 54-го стрелкового полка, дата 17 декабря 1919 г., № 620. Командиру полка, препроводительное: «При сим препровождаю гражданку Елену Постоногову, арестованную 17 декабря на станции Дупленская за шпионаж, т. к. вышеупомянутая гражданка была одета в мужскую одежду, называлась «казак Михаил Смолко», и с ней захвачены документы, которые и препровождаю». К сожалению, как и прежде, не приведены исходные данные источника или ксерофотокопия этого документа. А так получается, что вроде бы цитируется подлинник документа, а подтверждений этому не приводится.

Попробуем провести историческую реконструкцию далёких военных событий начала зимы 1919 года на названной небольшой станции Транссибирской железнодорожной магистрали. Советские войска заняли станцию Дупленскую 11 декабря. На ней горели подожжённые бежавшими колчаковскими солдатами эшелоны с обмундированием и сеном. На железнодорожных путях пылал колчаковский санитарный поезд[585]. Вокруг в снегу были разбросаны тела умерших от тифа и погибших в бою. Нигде нельзя было найти питьевую воду и купить продукты. Все пристанционные помещения были переполнены беженцами, тифозными больными и ранеными.

На первом же допросе выяснилось, что задержанная Смолко-Постоногова «по профессии оккультистка, переводчица восточных языков, служившая в Белой Армии в контрразведке, и личность, безусловно, подозрительная»[586]. Опять же, не указан источник. А ведь здесь идёт речь о выдвинутом против неё расстрельном обвинении в связи со службой в контрразведке белой армии. Опять же, про закупку сыра на допросе и речи не было, хотя при аресте она назвалась закупщицей этого продукта, объясняя цель своей поездки в Сибирь из места своего проживания в Приморском крае.

В статье Н. Островской приводится ещё одна ссылка на другой документ, согласно которому арест состоялся на 12 дней раньше на той же станции Дупленская, но уже красноармейцами 3-й Красной армии Восточного фронта. Приведём этот текст полностью и так, как он изложен Н. Островской в журнальной статье.