Женские лица русской разведки

Во многих публикациях указывается, что Николай Осипович Сорокин был отставным офицером лейб-гвардии Уланского полка и с началом войны он вернулся в свой полк. Однако по состоянию на август — декабрь 1914 года такой офицер в списках гвардейских улан не значится ни в лейб-гвардии полку Его Величества, ни в лейб-гвардии полку Её Величества. В Российской императорской армии существовало только два гвардейских полка улан. Конечно, полную достоверность наличия офицера Н.О. Сорокина в списках уланских лейб-гвардии полков может дать документальное подтверждение из фондов 3548 и 3549 Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА). Кстати, там же сразу можно будет получить сведения о его военной судьбе, поскольку в одних публикациях утверждается, что он погиб в августе 1914 года, а другие авторы пишут, что он выжил в боях и умер уже после окончания Первой мировой войны.

Вместе с тем в кавалерии существовало 17 уланских полков. По одному в каждой кавалерийской дивизии. Экспресс-поиск уланского офицера Н.О. Сорокина также не дал результата.

Да и форма офицера на фотографии не соответствует походной полевой форме улан. Офицеры уланских полков носили однобортный мундир защитного цвета и серо-синие шаровары. На плечевом ремне носилась драгунская офицерская шашка. Саблю тоже разрешалось носить, но только вне строя. Самое главное внешнее различие между этими видами холодного оружия было то, что у сабли есть эфес с крестовиной, защищавший руку, а у шашки его нет.

Ещё раз отметим, что на фото изображён офицер в полевом обмундировании защитного цвета. На нём гимнастёрка — гимнастическая походная офицерская х/б рубаха образца 1914 года. Форма и снаряжение выглядят поношенными. Бросается в глаза то, что наплечные ремни у офицера на фотографии расположены поверх погон, а не пропущены под погонами, как было положено. Такую ошибку мог допустить прапорщик, призванный из запаса. Но кадровый офицер так не поступил бы, тем более из уланского полка. Кстати, наличие офицерского чина у Н.О. Сорокина свидетельствует о его как минимум личном дворянском состоянии.

Были и другие версии в определении военной профессии мужа героини нашего очерка. Так, например, член трофейной комиссии К.М. Гейштор сообщал, что, со слов самой Генриетты Сорокиной, её муж был военным врачом и он пропал без вести в первых же боях в Восточной Пруссии[614]. Как и прежние версии, эта тоже не подтверждена фактами и документами.

Во время поисков мужа героини нашего очерка среди офицеров Российской императорской армии неожиданно в картотеке потерь нашлись сведения о командире 6-й артиллерийской бригады Сорокине Николае Осиповиче. В боях 13 марта 1916 года он был ранен и выбыл из строя[615]. Казалось бы, это подтверждает тот факт, что это муж сестры милосердия, который живым вернулся с войны. Однако эта информация нуждается в документальной проверке, поскольку должность командира артбригады в те годы была генеральской, а муж Г.В. Сорокиной в этом чине не состоял. Скорее всего, речь идёт о простом совпадении фамилии, имени и отчества офицеров.

Со слов внука Г.В. Сорокиной, её первый муж вернулся с войны живым и был расстрелян в 1917 году. Как утверждает внук, он был похоронен в г. Серпухове[616].

Полковое знамя 6-го пехотного Либавского полка было наградным Георгиевским стягом с надписями: «За взятие Ловчи 22 Августа 1877 года» и «1803–1903». С Александровской юбилейной лентой. Высочайший приказ от 16.05.1903 г. При знамени имелась особая скоба, пожалованная Королем Прусским в 1868 г.» С 1883 года и до начала мировой войны полк носил имя принца Фридриха Прусского.

Возвращавшаяся из германского плена сестра милосердия Сорокина, судя по всему, подозрений у окружающих не вызывала. Появившись в начале декабря 1914 года в Петрограде, она направляется в Трофейную комиссию при Военно-походной канцелярии императора. В солдатской шинели, в платке на голове и с костылем в правой руке Генриетта Сорокина пришла к начальнику канцелярии. К удивлению присутствовавших офицеров, под шинелью вокруг тела у неё было обмотано знамя Либавского полка. А дальше был её рассказ о том, как смертельно раненный знаменосец передал ей полковой стяг с просьбой спасти знамя. Многое в повествовании сестры милосердия насторожило членов трофейной комиссии. В её повествовании правда смешалась с вымыслом, факты противоречили реальным событиям и здравому смыслу, а неточности, путаница и откровенные ошибки рассказчицы порождали подозрения.