Женские лица русской разведки

А тогда, после обнаружения у Г.В. Сорокиной оружия, дело начало приобретать уже конспирологическое направление и возникли подозрения в том, что, возможно, она имеет тайной целью совершить покушение на императора Николая II. Тем более что Сорокина несколько раз уточняла, примет ли её царь лично. Германский след в этой странной истории просматривался и в том, что до начала Первой мировой войны 6-й Либавский пехотный полк носил имя принца Фридриха-Леопольда Прусского. Тем более что последующие события, прямо или косвенно, подкрепляли подозрения в том, что сестра милосердия может оказаться германской шпионкой.

Полковник Нарышкин поручил Константину Михайловичу Гейштору пригласить её на ужин в ресторан, чтобы поближе познакомиться с ней и заодно выяснить, для чего она носит с собой оружие. При этом все расходы в этом случае Военно-походная канцелярия брала на себя.

Сорокину разместили в гостинице «Эрмитаж», которая находилась напротив Николаевского вокзала. На другой день путейский инженер, переодевшись в свою форму, навестил сестру милосердия и предложил ей прогулку по Петрограду. Обедали они в ресторане гостиницы «Европейская». Заметим, что в ту пору в столице существовало две гостиницы с таким названием: одна располагалась на Невском проспекте в доме 36, а другая находилась рядом с Михайловским садом. Впрочем, они были недалеко друг от друга. В ресторане какой из них они обедали — неизвестно. Затем они вместе вернулись в гостиницу, где жила Сорокина. Учитывая, что на улице был декабрь, они согревались чаем и вели неспешную беседу.

Генриетта Викторовна рассказала, что по матери она была шведкой и дома с матерью всегда говорила по-шведски, отсюда и её иностранный акцент. Родители её рано умерли. Она воспитывалась в семье сестры матери, жившей в городе Херсон. Затем она рано вышла замуж за врача. С началом войны он ушел на войну и пропал без вести в первых боях в Восточной Пруссии.

В ходе сражений начала войны она была в санитарном отряде при 1-й армии, потом потеряла связь с отрядом и оказывала помощь раненым в разных местах.

На прямой вопрос об оружии сестра милосердия смутилась и сказала, что носит его для самообороны. Она достала из кармана шинели и показала браунинг. Инженер проверил оружие. Оно было заряжено и готово к стрельбе. Похоже, что выпускник Первого кадетского корпуса Гейштор был знаком с оружием не понаслышке.

Судя по приведённому в статье описанию, речь шла о весьма популярной среди офицеров русской армии модели самозарядного пистолета Джона Браунинга, выпускавшейся с 1910 года бельгийской Национальной фабрикой военного оружия в городе Эрсталь. Не имевший внешнего курка, он считался удобным для карманного ношения. Пистолет имел 3 предохранителя от случайного выстрела и считался безопасным при ношении: неавтоматический флажковый, автоматический рамочный и магазинный. Именно последний предохранитель уберёг Гейштора от случайного выстрела, когда в гостинице он вынул полностью снаряженный семью патронами калибра 7,65 мм магазин и увидел восьмой патрон в патроннике. Пистолет Генриетты Викторовны был изготовлен для немедленной стрельбы.

Военным министерством России ещё с довоенных времён было разрешено покупать этот пистолет офицерам за свой счёт. Стоил он около 15 золотых рублей. Пистолет модели 1910 года имел длину чуть больше 15 см и весил 590 граммов[626]. Хранить такое оружие вместе со знаменем в германском госпитале было бы для раненой сестры милосердия Сорокиной весьма проблематично, если не сказать, что вообще невозможно.

Со слов Сорокиной, получалось, что пистолет она подобрала на поле боя и всё время хранила его вместе со знаменем. Она объяснила, что опасалась посягательств со стороны германцев. Помимо этого, она показала инженеру и имевшуюся у неё на случай угрозы насилия ампулу со смертельным ядом — цианистым калием.

Рассказала она и о том, что собирается возвратиться на фронт, поскольку близких у неё нет. По какой-то причине она скрыла, что у неё в то время у родственников мужа в Серпухове жила 8-летняя дочь Софья.

Наутро инженер отчитался о состоявшихся разговорах с Сорокиной, после чего полковник Нарышкин решил, что независимо от ответа Ставки допустить её встречу с царём нельзя. «Мы должны быть очень осторожны, — сказал помощник начальника Канцелярии, — я сейчас же сообщу обо всем князю Орлову, и он уже сумеет доложить обо всем Государю. Сообщать жандармским властям или в контр-разведку не следовало, ибо наша Канцелярия была вне контроля других учреждений»[627].

«Через несколько дней пришел ответ князя Орлова, что по его докладу, о спасении знамени, Государь наградил сестру Сорокину Георгиевскими Крестами 1-й и 2-й степ. Пришедшая в канцелярию сестра была торжественно встречена и награждена Орденами. Особой радости я у нее не заметил, и она даже спросила Нарышкина будет ли принята Государем, на что тот ответил, что ввиду важных событий, Государь отбыл в Действующую Армию»[628].