Женские лица русской разведки

В кругу постоянных почитателей творчества Пушкина была и достаточно популярная в те годы писательница Е.Н. Пучкова, также состоявшая на секретной службе в III Отделении.

Как видим, негласное наблюдение было организовано преимущественно женским составом секретных агентов. Видимо, руководители политического сыска учитывали страстную натуру поэта, имевшего славу женского угодника и сердцееда. При этом просматривается некая специализация женщин-агентов. Если Собаньская на первое место ставила свои женские чары первой красавицы, то Хотяинцева больше внимания уделяла изучению мнений о Пушкине среди завсегдатаев аристократических и театральных салонов. В то же время агент Пучкова получала сведения о Пушкине и его творчестве в столичных литературных кругах. Помимо агентов-женщин, в надзоре за жизнью и творчеством великого поэта участвовало несколько агентов-мужчин. Часть из них в разное время входила в круг общения Александра Сергеевича.

Но, что весьма удивительно, даже при столь плотном агентском надзоре в ближнем круге литературного и светского общения Пушкина, доносов о его крамольных стихах или о политической неблагонадёжности от агентов, как известно, практически не поступало. Хотя о каких-то злых эпиграммах и острых словах в разговорах упоминалось. Как правило, такие выходки потомка арапа Петра Великого объяснялись его природной горячностью и избыточной эмоциональностью. Ко всем этим неловкостям в светских салонах император Николай I относился более или менее снисходительно. Он разрешил поэту при необходимости обращаться к нему через графа Бенкендорфа. Так что император сам определил контактное лицо для своего общения с поэтом. А позже царь вообще возложил на себя роль главного цензора творчества Пушкина. Вряд ли такие отношения чем-то напоминали суровые гонения поэтического гения, хотя и ограничивали его свободу творчества и возможности самореализации. Можно предположить, что император всячески пытался привлечь популярного литератора в ряды своих сторонников. И в этой связи Пушкину многое «сходило с рук». Даже такое, за что более высокородные дворяне лишались чинов и титулов, а порою и свободы.

Всё это позволяет нам взглянуть и на многолетние взаимоотношения поэта с секретной службой графа Бенкендорфа. Мы далеки от того, чтобы рассматривать на страницах книги откровенно конспирологические взгляды и оценки, в которых сам великий поэт выглядит чуть ли не секретным агентом III отделения и ловким разведчиком. И в подобной ситуации роль всех окружавших его агентов политического сыска может восприниматься как тайная операция прикрытия его подлинных действий и персональная опека в отношении возникновения потенциально опасных для него ситуаций и обстоятельств. Тогда и его ссылка в Кишинев может выглядеть как задание проникнуть в Южное тайное общество «Союза благоденствия» и вступить в масонскую ложу «Овидий».

Надо заметить, что императору Александру I было известно о существовании среди дворянства тайных групп заговорщиков. В 1821 году генерал Бенкендорф отправил императору докладную записку, «в которой предупреждал государя о готовившемся заговоре тайных обществ»[185]. Поступали царю подобные сведения и из других источников. Однако в них, по мнению монарха, было приведено недостаточно фактов, доказательств преступных замыслов и политических планов заговорщиков. По неизвестной причине донесение Бенкендорфа, как и другие записки подобного содержания, были отправлены в ящик письменного стола царя, где их позже обнаружил взошедший на престол император Николай I. К тому времени в результате следствия по делу декабристов были уже известны истоки и этапы становления, а также персональный состав тайных обществ, масонских лож и других организаций заговорщиков.

Среди заговорщиков и масонов

В начале 1820-х годов наиболее крупные из существовавших тайных обществ располагались на северо-западе России и на юге империи — в Малороссии и Новороссии. Одним из таких центров был Кишинёв. Именно там находилась одна из структур общества дворянских заговорщиков, многие из которых одновременно состояли в местной масонской ложе «Овидий». Вскоре после приезда ссыльный поэт по инициативе своего начальника — наместника Бессарабской области И.Н. Инзова, был принят в ложу. Кстати, в ней вместе с Пушкиным состоял и руководитель Южного общества полковник П.И. Пестель. И если не учитывать скрытый смысл участия Александра Сергеевича в ложе масонов, то поэт, будучи на государственной службе, своим присутствием в рядах Вольных каменщиков провоцировал неодобрительное отношение императора к военным и гражданским чинам, состоявшим в масонских ложах.