Женские лица русской разведки

При этом у Пушкина сложились дружеские отношения с участниками тайного общества генералом М.Ф. Орловым и штаб-офицером 32-го Егерского полка поэтом В.Ф. Раевским. Известно, что в Кишинев А.С. Пушкин прибыл 21 сентября 1820 года. В мае следующего года он был принят в члены ложи, а в декабре того же года ложа «Овидий» была запрещена. И здесь возникает ещё одна загадка. Когда в Бессарабию из Петербурга нагрянула проверка по факту существования масонской ложи «Овидий», согласно одной из версий, всё имущество и документы масонов были переданы на хранение Александру Сергеевичу, который позже вывез их якобы в своё поместье в селе Михайловское. Дальнейшая судьба масонского наследия неизвестна[186]. Здесь опять скрывается какая-та тайна. Дело в том, что 13 августа 1822 года император Александр I утвердил письменный запрет на вступление мидовских чинов в масонские ложи, который больше известен как антимасонская клятва. Её подписывали все чиновники внешнеполитического ведомства. Подписи Пушкина под этим документом нет[187]. Хотя он вплоть до своей отставки в 1824 году числился среди чинов этого ведомства. В 1826 году был ещё раз объявлен запрет императора Николая I всем военным и гражданским чинам вступать в масонские ложи, а сами ложи во всей Российской империи подлежали закрытию.

А потом в Кишиневе произошло ещё одно знаковое событие. Пушкин 5 февраля 1822 года предупредил друга-поэта майора 32-го Егерского полка В.Ф. Раевского о его скором аресте. Александр Сергеевич признался, что невольно подслушал разговор своего начальника И.Н. Инзова с командиром корпуса генералом от инфантерии И.В. Сабанеевым. Генерал настаивал на аресте. На другой день офицер-заговорщик был арестован как участник тайного общества[188]. После нескольких лет пребывания в тюремных казематах он был лишен дворянского состояния, военного чина и орденов, а затем сослан навечно на поселение в Иркутскую губернию. Раевский вошёл в отечественную историю как первый арестант среди будущих декабристов.

Жизнь молодого Пушкина в Кишинёве была бурной и изобиловала новыми знакомствами и разными приключениями. Не бросал он своего интереса к карточной игре, хотя и был ограничен в денежных средствах. Поэт интересовался местными обычаями и легендами, узнавал особенности быта местного населения. Мог на несколько дней уехать в степь к цыганам, чтобы позже изложить свои впечатления в поэтической форме.

Журналистка Д. Краснова, со ссылкой на неназванного кишинёвского знакомца поэта, приводит его неожиданные наблюдения: «…Пушкин часто гулял… Но всякий раз он переодевался в разные костюмы. Вот уж смотришь — Пушкин серб или молдаван… В другой раз смотришь — уже Пушкин турок, уже Пушкин жид, так и разговаривает, как жид…»[189] Если эти факты о переодеваниях достоверны, то возникает вопрос о том, с какой целью всё это проделывал опальный поэт, состоявший вне штата на службе в канцелярии наместника Бессарабской области? Кстати, о его увлечении переодеваниями упоминалось и в донесении агента III отделения Бошняка, специально командированного к месту ссылки поэта в Михайловском для сбора информации на месте. Агент сообщал, что во время ярмарки Пушкин расхаживал в соломенной шляпе и обывательской одежде. Этот факт был подтверждён и другими очевидцами, которые также не скрыли своего недоумения от увиденного.

Что не так с чинами и званиями Пушкина?