Женские лица русской разведки

Громкое разоблачение тайной сотрудницы сыска

Зинаиду Фёдоровну хорошо знало и высоко ценило руководство Департамента полиции. В узких кругах посвящённых в высшие секреты империи её называли Зиночкой. Знал о ней и сам император Николай II, которому регулярно докладывали об успехах лучшей секретной сотрудницы охранки в борьбе с революционным подпольем. Многие из тех, кто хорошо знал её по тайной работе, уважали З.Ф. Жученко за добровольный выбор нелёгкой жизни секретного сотрудника службы охраны Российской империи. При этом, в отличие от многих других тайных сотрудников политической полиции, она не была перевербована охранкой из числа революционеров, попавших в поле зрения службы политического сыска. Агент «Михеев» не скрывала, что служила за монархическую идею, а не за деньги или другие материальные блага. Хотя материальное благополучие и житейский комфорт Зинаида Фёдоровна всегда ценила. Но на первом месте у неё всегда стояло дело тайной службы на благо безопасности Российской империи. Во всяком случае, она так обычно говорила.

За всё время службы с 1893 по 1909 год в охранке у неё не было ни одного провала, хотя несколько раз на неё падали косвенные подозрения революционеров. Однако ей всегда удавалось доказать свою непричастность к арестам подпольщиков и неудачам эсеров-боевиков. Роковым для неё стал 1909 год. После скандального разоблачения провокатора Азефа она почувствовала опасность для себя. Не зря же её иногда называли «Азефом в юбке». В начале того рокового года она спешно покинула Москву и вернулась в Берлин. А затем перебралась с сыном в маленькую квартиру в Шарлоттенбурге. Но принятые меры не спасли её от разоблачения.

Считается, что она стала жертвой громких разоблачений провокаторов охранки после публикаций В.Л. Бурцева, которыми он считал всех секретных сотрудников Департамента полиции. Эти публичные разоблачения подрывной деятельности З.Ф. Жученко среди политэмигрантов подтвердил бывший чиновник Департамента полиции Л.П. Меньщиков. При этом при поиске женщины-провокатора эсеры-политэмигранты вначале заподозрили члена боевой организации Лапину, проживавшую в Париже под псевдонимом «Бела». Не сумев доказать свою невиновность, она застрелилась в мае 1909 года. Осмыслив свою ошибку, эсеры продолжили поиски предательницы в своих рядах. На этот раз подозрения при содействии Меньщикова пали на Зинаиду Фёдоровну. Однако, учитывая её широкую известность среди политэмигрантов, решили действовать более осмотрительно. С этой целью ЦК партии социал-революционеров (эсеров) поручил В.Л. Бурцеву «до предъявления Жученко формального обвинения сделать попытку получить от неё подробные показания»[261]. Такая встреча состоялась в Берлине. При беседе она призналась в своей службе в охранке, правда, пожалела, что на благо империи потрудилась всего 3 года вместо 15 лет, о которых ей сказал Бурцев. Подтвердила, что поступила в секретные сотрудники по убеждению, желая защищать монархию в России.

Бурцев позже подтвердил, что при столь остром разговоре держала она себя спокойно, на вопросы, как ему показалось, отвечала открыто. Правда, сразу же предупредила своего собеседника, что не откроет ничего, что повредило бы другим служащим в Департаменте полиции. Состоялся долгий разговор. Разоблачитель провокаторов при прощании, с её слов, сказал, что жмёт ей руку, как честному человеку и пожелал всего хорошего.

После ухода Бурцева «Зиночка» сразу же написала подробное письменное донесение о состоявшейся встрече начальнику Московского охранного отделения полковнику фон Коттену, поскольку формально оставалась его подчинённой. При этом она особо отметила: «я отвечала только на пустяковые вопросы. Надеюсь, что… ничего не выболтала»[262]. Иными словами, она признала, что многое скрыла от опытного посланца эсеров и известного разоблачителя. При этом она сама получила от Бурцева чрезвычайно важную информацию об источнике сведений о её службе в охранке. «Бурцев, прежде всего, заявил мне, — писала Ж.<ученко>, что получил сведения о ее службе в полиции, у охранников; среди с.<оциал>-р.<еволюционеров>, — заявил он, — подозрений никаких не было…»[263]. Так стало понятно, что провал столь опытной секретной сотрудницы произошёл не по её вине, а в результате предательства сотрудников охранки. Спустя время было установлено, что информатором Бурцева был отставной чиновник Департамента полиции Л.П. Меньщиков.

Однако, на наш взгляд, угроза неотвратимого провала и громкого разоблачения агента «Михеева» возникла значительно раньше, чем приехавший в мае 1909 года в Париж предатель из охранной службы. Это произошло под воздействием двух факторов — объективного и субъективного. Оба фактора сформировались и действовали внутри Департамента полиции.