Женские лица русской разведки

Сообщила начальнику Московского охранного отделения о том, что вынуждена была всё рассказать своему сыну-школьнику. В ответ тот заявил, что убьёт всех её врагов. Письма фон Коттену она писала практически ежедневно, доверяя бумаге свои мысли, переживания и опасения. Одновременно она вела переписку с другим своим бывшим начальником, Е.К. Климовичем. Ему она тоже сообщала о своём ожидании скорой смерти от рук эсеров-боевиков. Опасалась, что они могут выбрать способ убийства, чтобы обезобразить её. Внешность после убийства даже в эти критические дни заботила её больше, чем сама смерть. Видимо, женщина при всех обстоятельствах, даже при угрозе смерти, заботится о своём внешнем виде. Больше всего она опасалась, что её обольют серной кислотой. Опасалась она и того, что её недоброжелатели могут похитить сына.

Но постепенно ситуация вокруг Жученко стала терять свою остроту и злободневность. Руководители политического сыска империи урегулировали вопрос с немецкими властями, когда её попытались выслать из Германии. Да и, по сути, ничего противоправного в то время она не совершала. С её слов, она ни с кем не встречалась и находилась в своей квартире фактически в одиночном заключении. Правда, с правом свободного передвижения.

Надо отметить, что, судя по переписке, она по-прежнему винила в своём провале Л.П. Меньщикова, хотя, как мы ранее отмечали, была и другая точка зрения в отношении виновника раскрытия секретного сотрудника Жученко, о которой написал в своих воспоминаниях жандармский генерал А.П. Мартынов.

В начале Первой мировой войны З.Ф. Жученко, по некоторым сведениям, проживала в Берлине. Её сразу же арестовали и отправили в тюрьму по подозрению в шпионаже в интересах Российской империи. Предположительно, что в тюремном заключении она находилась вплоть до 1917 года.

Известно, что её отрадой был любимый сын Коля. По общим воспоминаниям он рос добрым и приветливым мальчиком, обожавшим свою мать. Чем он занимался и где жил, оставшись один после ареста матери немецкими властями по обвинению в шпионаже в пользу России — неизвестно. Жученко после освобождения из берлинской тюрьмы по-прежнему проживала в Германии. Свидетельств о том, где был в это время её сын, до сих пор не обнаружено. По некоторым сведениям, Николай, которому исполнилось в 1918 году двадцать лет, в Гражданскую войну сгинул где-то на просторах России. Отчаянные попытки узнать хоть что-то о судьбе сына — это последнее, что мы знаем о Зинаиде Фёдоровне Жученко-Гернгросс. Судя по полученному дома воспитанию и монархическим убеждениям матери, его следы, на наш взгляд, следует искать среди белогвардейцев.

После 1922 года следы и самой Зинаиды Фёдоровны окончательно теряются[268].

Дальнейшая судьба её неизвестна.

Агент «Мамаша» из московской охранки

В судьбе секретного агента Московского охранного отделения были взлёты и падения. Во времена Российской империи Анна Егоровна Серебрякова (до замужества, с её слов, — Рещикова) пользовалась большим авторитетом у руководителей и сотрудников политического сыска. У неё учились молодые филёры и начинающие агенты охранки.

Происхождение и детство под покровом тайны

Родилась будущая звезда охранки в декабре 1857 года в Сибири. С момента рождения девочки в её жизни возникли первые тайны и семейные секреты. Дело в том, что появилась она на свет вне церковного брака. Её дед решил не позорить свою дочь появлением незаконнорожденной внучки и записал её за крепостной женщиной.

Лишь спустя 4 года она была удочерена своим биологическим отцом — местным землемером С.И. Рещиковым[269]. Он к тому времени узаконил свои отношения с её матерью — С.И. Жедринской. Так что фактически её девичья фамилия, которую она носила в возрасте до четырёх лет по крепостной фиктивной матери, неизвестна. Да и в сословном отношении она должна была числиться среди крепостных.

Каким образом в год отмены крепостного права в Российской империи землемеру Рещикову удалось удочерить Анну, формально являвшуюся дочерью чужой для него крепостной женщины, остаётся загадкой.

Где и с кем девочка жила в первые годы после рождения, тоже не ясно. Возможно, она оставалась в доме неназванного ею деда, который принял непосредственное участие в её судьбе. Кстати, по приведённым в автобиографии А.Е. Серебряковой (Рещиковой) сведениям, её отчество по отцу должно было быть Степановна, а не Егоровна. И такое отчество у неё было, когда она носила фамилию Рещикова. Когда и в связи с чем она поменяла своё отчество на Егоровна, неизвестно.

В Российской империи практиковалось при метрической записи родившихся вне церковного брака детей (незаконнорожденных) в графе отчество вписывать его по имени деда ребёнка. Но и этот вариант объяснения ситуации с отчеством Анны Рещиковой не проясняет, поскольку её мать звали Софьей Ивановной. Получается, что деда Анны звали Иваном.

Сопоставляя даты и факты