Женские лица советской разведки. 1917—1941 гг.

Арестантская судьба свела Яковлеву с Поляковой на этапе в одном вагоне к месту отбытия наказания. Позже в своём письме Генеральному прокурору СССР Полякова писала: «Обвинение было основано на показаниях Яковлевой. <…> Об этом я узнала от самой Яковлевой, когда ехала с ней этапом из Москвы в Казанскую тюрьму после получения приговора. Когда я ее спросила: есть ли еще показания кого-либо, кроме нее, о контрреволюционной деятельности Каменского, она ответила отрицательно. Все обвинение Каменского было основано на ее показаниях. Когда я спросила, на каком основании она показала на моего мужа, ведь это неправда, она ответила, что это действительно неправда, но ей было приказано показать на него, и она это сделала, так как ее допрос длился 15 суток, ей не давали спать, и она, потеряв самообладание, подписала эти показания»[157]. По этой же причине В.Н. Яковлева оговорила известных большевиков, занимавших важные посты в партии и Советском государстве. Опираясь на её показания, были осуждены и в 1938 году расстреляны знавшие Варвару Николаевну с революционных времён и по совместной работе бывшие наркомы А.С. Бубнов, Н.В. Крыленко и её прежний сослуживец по ВЧК В.Н. Манцев. В ходе следствия Яковлева под давлением следователя оговорила себя в том, что якобы по заданию Троцкого она создала нелегальный троцкистский центр и подтвердила получение инструкций от Льва Давидовича, переданных ей в пуговице на подаренной женской кофточке. Эта конспирологическая история с кофточкой также была связана с Поляковой. Её обвинили в том, что, находясь в Афинах в гостях у своей сестры, которая была женой советского вице-консула, она получила из рук посла Советского Союза в Греции М.В. Кобецкого кофточку для передачи её Яковлевой. В одной из пуговиц на кофточке якобы хранилась инструкция Троцкого, которая предписывала активизировать подготовку и проведение терактов против руководителей ВКП(б) и советского правительства. Дальше ком ложных показаний самой Яковлевой расширил круг обвиняемых в несуществующих преступлениях. Обманным путём и часто под пытками арестанты признавались в тех деяниях, которые им навязывало следствие. Например, та же Полякова указывала, что «свои ложные показания подписала в результате обмана и провокации со стороны следователя», заявившего ей, что «это абсолютно необходимо в интересах советской разведки». Как видим, для получения нужных для следствия признательных показаний арестованных следователи НКВД использовали пытки, обман, угрозы арестов их родных и близких.

Как Полякова позже вспоминала: «Яковлева сказала ей, что наказала себя за это, так как отказалась от переписки с детьми, чтобы те думали, что Яковлева умерла». С её же слов, Варвара Николаевна пообещала своей жертве, что при первой возможности сообщит следственным органам НКВД о ложности своих прежних показаний и клевете на Каменского и Полякову. Сдержала ли она своё слово – неизвестно.

У обрыва жизни в Медведевском лесу

Жизнь немало повидавшей и много пережившей видной революционерки и единственной женщины, возглавлявшей орган Чрезвычайной комиссии, – Варвары Николаевны Яковлевой оборвалась 11 сентября 1941 года. Полыхало зарево первого периода Великой Отечественной войны. Немецкие войска рвались вглубь территории Советского Союза. Под угрозой оккупации оказался город Орёл, где с царских времён располагалась тюрьма со зловещей историей – Орловский каторжный централ.

Губернская тюрьма в Орле существовала с 1770‐х годов, однако в связи с революционными событиями 1905–1907 годов в России число осуждённых за участие в беспорядках резко возросло. Пришлось принимать срочные меры к расширению тюремного ведомства в центральных районах Российской империи. Была спешно переоборудована и к марту 1908 года существенно расширена «временная каторжная тюрьма» в Орле. Она представляла собой комплекс кирпичных тюремных сооружений, включавших в себя пять основных зданий, включая больницу для заключённых на 70 человек. Всего в Орловском каторжном централе могло размещаться более 1200 человек, из них 184 арестанта располагались в одиночных камерах. Орловский каторжный централ стал первой и самой крупной царской тюрьмой в европейской части Российской империи.

В разные годы в тюремных камерах содержались Ф.Э. Дзержинский, Г.И. Котовский и ряд других известных в царские времена личностей. После февральских событий 1917 года из Орловского каторжного централа были освобождены 276 политических заключённых[158]. В советские времена Орловский централ перешёл в ведение тюремного ведомства НКВД.

В ту пору там отбывали свои сроки по судебным приговорам самые разные люди. Среди них были известные прежде партийные и государственные деятели, видные учёные и просто родственники «врагов народа». Вместе с политзаключёнными в тюрьме содержались и осуждённые по уголовным статьям за совершённые ими преступления.

Были люди вовсе случайные. И среди них немало женщин.