Женские праздники (сборник)

Но он уже повесил трубку. Двумя часами позже он сидел в битком набитом баре с коллегами-журналистами. Выпита была та русская мера, когда «старик» начинает заменять все прочие формы обращения, а связность речи перестает быть определяющим элементом, с лихвой компенсируясь душевным порывом.

— Люсь, ты чего, говорю? Мы ж с ней учились в одном классе, ну! Ну пустил старого товарища переночевать…

— Старого товарища?

— А кто ж она мне?

— Ну, ты даешь стране угля!

— По-твоему, я жене должен был, «знаешь, Люся, мы тут с моей, ты ее не знаешь», и дальше со всеми остановками?

— Sorry, — Федоров зацепил кого-то стулом и, загодя трезвея, выбрал кратчайший путь к автомату.

Надо же, телефон гостиницы вылетел из головы! Он лазил по карманам в поисках номера, потом вспомнил, что записал его на карточке, а карточку для надежности спрятал в чехол с «лейкой».

— Алло! — словно со сна вскрикнула на том конце Женя.

— Ты спишь, девочка моя?

Последовала затяжная пауза, которую англичане зовут беременной.

— Ты, кажется, спутал меня с кем-то из своих подружек.

— Жень! — обиделся он. — Мы же тут… — прикрывая трубку ладонью, он покосился на чокающихся коллег, — …у нас тут брифинг… вопросы-ответы.

— И какой вопрос вы там сейчас обмываете?

— Да ты что, Жень! Ты думаешь, я…

Он не успел узнать, что она думает, так как послышались гудки отбоя.

Они сидели в ночном кафе не то за очень поздним ужином, не то за очень ранним завтраком. Федоров гулко басил про офтальмологов, так что на них оглядывались редкие посетители.

— Они все какие-то… пришибленные либо чокнутые. Дальше своего носа точно не видят. Ты ему…

— Леша, нам надо поговорить.

— Любой профессионал, он как крот: наметил в земле точку — и попер, и попер!

— Федоров, ты слышал, что я сказала?

— Слышал, Дженни, я тебя все время слушаю. У кротов, между прочим, замечательно развит слух. Когда они…

— Он на меня смотрит! — тихо вскрикнула она и, опрокидывая стул, метнулась к выходу.

Алексей, ничего не понимая, бросился за ней следом. Женя быстро шла, почти бежала по улице, он ловил ее за плечи.

— Жень, а Жень? Ну посмотрел, большое дело! Да погоди же ты. Ты куда, Жень?

На них оглядывались.

— Я сейчас, — она убежала в туалет.

Оттуда она вышла с мокрым, из-под крана, лицом с прилипшими прядями волос, уже владея собой. Бесцеремонный фонарь поспешил подчеркнуть, как она осунулась и подурнела.

— Извини, нервы.

Они медленно двинулись в сторону гостиницы. Федоров привлек ее внимание к витрине, где голые манекены, неизвестно что рекламирующие, падали в неоновую бездну, которая трещала как адский костер. Женя даже протянула руку, чтобы проверить, не обожжется ли, — и вдруг стиснула локоть Алексея.

— Это они! Не оборачивайся!

— Кто?

— Они на все способны!

В пульсирующем свете витрины она показалась ему таким же манекеном без лица, зависшим над пропастью. Он все-таки оглянулся. Не считая двух прохожих, даже не смотревших в их сторону, улица была пустынна.

— Не понимаю, кого ты увидела.

Женя сделала над собой усилие и тоже повернула голову — тех, кто отразился в витрине, уже не было.

— Только что, вон там! — она показала пальцем в пустоту. — Ты что, не веришь мне? Тогда так и скажи!

Он завел ее во дворик, где не было ни души.

— Послушай, что с тобой происходит?

— Уедем! Уедем отсюда, я тебя очень прошу!

— У меня редакционное задание, ты же знаешь. Почему я должен все бросить из-за каких-то…

— Ну пожалуйста! Ну миленький!

— Детский сад какой-то. Ты можешь толком объяснить, в чем дело?

— Мне… понимаешь, я…

— Ну? Дальше! — Федоров все больше раздражался.

— Лешенька, — всхлипнула она, — Лешенька…

Женя ткнулась ему в плечо, он рассеянно погладил ее по голове. Взгляд упал на часы.

— Чуть не забыл! Жень, — он осторожно отстранил жену. — Женя, ты иди, а я сейчас. Я только в аптеку, ладно?

Она кивнула, не вполне понимая, причем тут аптека, и побрела назад в гостиницу. В номере она первым делом закрылась на два оборота. Прошел час. Наконец в дверь постучали. Она побежала в прихожую:

— Леша, ты?

— Девушка, у вас кипятильничка не найдется?

— Не найдется, — отрезала она, не сумев подавить досаду.

— Какие мы злые. — Мужчина подождал ответа. — «Осторожно, злая командировочная». — Он еще подождал. — Злую командировочную надо накормить приличным ужином, и она сразу станет…

— Уходите!

— Ай-яй-яй, неужели вы меня, девушка, не помните?

Женя вздрогнула. Она помешкала секунду-другую и на цыпочках направилась к телефону.

— Вот все вы такие, — мужчина окончательно вошел в роль униженного и оскорбленного. — Мы вам руку и сердце, а вы? «Уходите!» Вам человека обидеть…

— Алло, — шептала в трубку Женя. — Ко мне ломятся… откуда я знаю… 812-й… Федорова моя фамилия, Федорова!..

— …а я, между прочим, даже не женат! Вот так вот! — мужчина даже сам удивился такой несообразности. — Вам показать паспорт? Показать?

Он прислушался к безнадежной тишине за дверью.

— Не больно-то и хотелось, — он пошлепал в домашних тапочках к себе в номер.